Разврата, порожденного в глубинах
Порочной знати. Он не мог, не смел бы
Рискнуть на это в лучшие года.
Мой личный гнев я растворил в заботе
О нашем общем и великом деле.
Я наказанья требую рабу
У гордого хозяина. Откажет?
Он сам обидчик и ответит - сам!
Календаро
Но он - причина нашей связи с вами,
Что освящает наше начинанье;
Ему я благодарностью обязан
И жажду отплатить как должно. Можно?
Дож
Ты руку рубишь - голову рублю я;
Ты к школяру - к учителю я с розгой;
Ты Стено мстишь - Сенат караю я.
Могу ль я медлить ради личной злобы
С огромным, полным, всесторонним мщеньем,
Палящим все, как тот огонь небесный,
Что пал когда-то, - и горячий пепл
Двух городов был залит Мертвым морем?
Израэль
Ступайте ж на посты. Я задержусь
И дожа провожу до места встречи,
Удостоверюсь, нет ли где шпионов,
За ним следящих. А потом бегу
К моим бойцам, сжимающим оружье.
Календаро
Прощай же - до рассвета.
Израэль
Всем успеха!
Заговорщики
Все будем в срок. Вперед! Прощайте, дож!
Заговорщики приветствуют дожа и Израэля Бертуччо
и удаляются во главе с Филиппе Календаро. Дож и Израэль
Бертуччо остаются.
Израэль
Ну, враг - в тенетах и не ускользнет!
Теперь ты - подлинный монарх, чье имя
Славнее славных обретет бессмертье.
Свергал царей народ свободный; цезарь
Пал не один; диктаторов крушили
Патриции; патрициев - плебейский
Пронзал клинок. Но был ли князь, вступивший
С народом в заговор свободы - жизнью
За вольность подданных своих рискуя?
Спокон веков князья трудились втайне
Во вред народу, цепь с него снимая
Лишь для того, чтоб дать оружье против
Народов братских, чтоб ярмо рождало
Ярмо, и смерть и рабство лишь дразнили
Пасть ненасытного Левиафана!
Теперь - о нашем деле; риск велик,
Награда - больше. Что же вы недвижны?
Вы миг назад весь были - нетерпенье!
Дож
Итак, все решено? И все погибнут?
Израэль
Кто?
Дож
Близкие мои по крови, дружбе,
Трудам и дням, - сенаторы.
Израэль
Вы сами
Произнесли им правый приговор.
Дож
Пожалуй, правый, для тебя - бесспорно.
Ты патриот, плебейский Гракх, оракул
Мятежников, трибун народный; что же
Тебя хулить? Ты действуешь, как должен.
Ты попран ими, притеснен, унижен
Как я, - но с ними ты не вел бесед,
Ты хлеба с ними не делил и соли,
Ты кубка их не подносил к губам,
Не рос ты с ними, не смеялся вместе,
Не плакал, в их кругу не пировал;
Не отвечал улыбкой на улыбку,
Не требовал улыбки их в обмен,
Им не вверялся, не хранил их в сердце,
Как я! Взгляни: я сед, и так же седы
Старейшие в Сенате; но, я помню,
Их кудри были черными как смоль,
Когда мы вместе за добычей гнались
Меж островов, отбитых у неверных!
И видеть всех - утопленных в крови?
Сталь в их груди - мое самоубийство!
Израэль
Дож, дож! Такая слабость недостойна
Ребенка! Если вы не впали в детство,
Верните нервам крепость, не срамите
Вас и меня. Клянусь, я предпочел бы
Успеха в нашем деле не добиться,
Чем видеть мужа чтимого упавшим
С высот решимости в такую дряблость!
В боях вы кровь видали, лили кровь
Свою и вражью; вам ли страшны капли
Из жил вампиров старых, отдающих
Лишь выпитую у мильонов кровь?!
Дож
Прости мне! Все шаги и все удары
Я с вами разделю. Нет, я не дрогнул,
О нет! Но именно моя _решимость_
Все совершить - меня волнует. Пусть же
Они пройдут, томительные мысли,
Чему лишь ты - свидетель равнодушный
Да ночь... Наступит миг - и это я
Набат обрушу и ударом гряну,
Что обезлюдит не один дворец,
Что подсечет древа родов древнейших,
Развеет их кровавые плоды,
Цветы их обрекая на бесплодье;
Я так хочу, так должен, так свершу я
Клянусь! Ничто не отвратит мой рок!
И все ж, подумав, кем я должен стать
И кем я был, - я трепещу!.. Прости мне!
Израэль
Бодритесь! Я подобных угрызений
Не знаю вовсе. Что меняться вам?
По доброй воле действуете вы.
Дож
Да, ты не знаешь. Но и я! Иначе
Тебя на месте б я убил, спасая
Жизнь тысяч, - и убил, не став убийцей.
Не знаешь ты, как бы мясник, на бойню
Идя, куда патрициев согнали!
Всех вырезав, ты светел станешь, весел,
Спокойно руки алые обмыв.
Но я, тебя с друзьями превзойдя
В резне ужасной, - чем я должен стать,
Что чувствовать, что видеть? Боже, боже!
Ты прав, сказав, что я "по доброй воле"
Затеял все; но и ошибся ты:
Я _вынужден_. Но ты не бойся: я
Вам соучастник самый беспощадный!
Ни доброй воли нет во мне, ни чувства
Обычного - они б мешали мне;
Теперь во мне и вкруг меня - геенна,
И, точно бес, кто верит и трепещет,
Я, с отвращеньем, действую!.. Идем!
Ступай к своим, а я - моих вассалов
Спешу собрать. Не бойся: всю разбудит
Венецию набат, за исключеньем
Сенаторов зарезанных. И солнце
Над Адрией не встанет в полном блеске,
Как всюду вопль раздастся, заглушив
Роптанье волн ужасным криком крови.
Решился я. Идем.
Израэль
Готов всем сердцем!
Но обуздай порывы этих чувств,
Не забывай, что сделали с тобою,
И помни, что плодом расправы этой
Придут века довольства и свободы
Для города раскованного! Истый
Тиран опустошит страну любую,
Не зная вовсе мук твоих - при мысли
О каре для предателей народа,
Для горстки! Верь, что жалость к ним преступна
Не менее, чем снисхожденье к Стено!
Дож
Ну, человек, ты дернул ту струну,
Что рвет мне сердце!.. Так! Вперед, за дело!
Уходят.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Дворец патриция Лиони. Лиони, сопровождаемый слугой,
входит и снимает маску и плащ, которые венецианская знать
носила в общественных местах.
Лиони
Я отдохну; я так устал от бала;
Он всех шумнее был за эту зиму,
Но, странно, не развлек меня. Не знаю,
Что за тоска вошла мне в душу, но
И в вихре танца, взор во взор с любимой,
Ладонь в ладонь с прекрасной дамой сердца
И то меня давила тягость; холод