– Из праха человек вышел и в говно же уйдет. Не к столу будет сказано, – сообщил он присутствующим своим обычным неразборчиво-булькающим голосом.
Определенно, навозная тема не оставляла его в покое. Может, все-таки спятил психиатр, думал Пал Палыч, жуя сочное яблоко.
– Все может быть, – коротко сказал Евгений. Он не любил разговоров на отвлеченные темы. Он был человеком конкретным.
– А я за грибами ходил. Первый раз в жизни. Собрался вот с утра, корзинку взял у соседа и пошел, – еще через несколько минут рассказал Остапченко.
Кумовья напряженно вслушивались.
– Хорошо в лесу. Тихо, – продолжал психиатр. – Деревья стоят. Разные такие деревья. Травки тоже разные. Букашки летают.
– А на деревьях листья зеленые есть, – подсказал Пал Палыч.
Определенно, шибанутый народ эти психиатры, просто в больнице это не так заметно, еще раз подумал он.
– Нет. То есть да. То есть листья, конечно, есть. Но я не о том. Очень мне в лесу понравилось. Деревья так неторопливо шумят, как будто переговариваются. Теперь я часто буду за грибами ходить. Кстати, можем грибов пожарить. На закуску.
Кум Евгений посмотрел на корзину с мухоморами.
– Пожалуй, не стоит, – совершенно серьезно ответил он.
Чувства юмора у него вообще не было.
– Ладно, одна пошла, другую позвала, – привычно сказал кум Евгений, разливая по новой.
Чокнулись, выпили, зажевали яблоками и салом с хлебом. Пал Палыч тоже теперь замолчал. Потому что распирало его, невмоготу было терпеть тайну. Тайну? А его, между прочим, никто не просил хранить секреты.
– Сидишь тут у себя, как барсук в норе, шапки шьешь, – сообщил он Евгению. – А в Марьинске инопланетяне высадились.
– Неужели?
Тот, похоже, даже не удивился.
– Точно говорю, – подтвердил Пал Палыч.
– И много? – деловито спросил он.
– Двое – точно. А может, и еще больше.
– Какие суки. – Евгений покрутил головой. – Ты закусывай, Пал Палыч, закусывай, не стесняйся.
– И сказал Он: ибо суть человеческая, в испорожнении сущего, – встрял вдруг в разговор Остапченко, грозя кому-то пальцем.
Кумовья на него покосились.
– Ага, – подтвердил Евгений. – Так ты закусывай, Пал Палыч, закусывай.
Кум упорно пододвигал к Пал Палычу тарелку с крупно нарезанным салом. Не верил, конечно. Это Пал Палыч уже понял.
– Да ты не понимаешь. – Он попробовал зайти с другой стороны. – Я с ними – как с тобой, за одним столом, вот так сидели.
– А что делали?
– Водку пили. И чай тоже, – сознался Пал Палыч.
Кум опять не стал спорить.
– Ну, это ясно, – согласился он. – Водка и чай – самый инопланетный харч. В космосе магазинов нет, хоть здесь оттянуться им, бедолагам. Да закусывай ты, закусывай. Я сейчас яичню сварганю…
– Навоз есть продукт жизнедеятельности всей страны, – рассказал Остапченко.
Кум внимательно посмотрел на него.
– А он их тоже видел? – спросил Евгений.
– Кого? – не понял Пал Палыч.
– Да инопланетян же. Вы, мужики, мне честно скажите, который день пьете?
Нет, не поверил. Сначала Пал Палыч даже на него обиделся. Потом помирились. Скептик, что с него взять.
И только поздно вечером, когда Остапченко уснул прямо на столе, а кум Евгений прикорнул рядышком, на диванчике, Пал Палыча наконец осенило. Точнее, сначала он вышел из нужника во дворе, держась одной рукой за штаны, а второй, для устойчивости, за ручку двери. Потом его как-то особенно лихо мотнуло, закружило, не удержался он на двух ногах и одной руке, протаранил спиною поленницу. Потом его от поленницы потащило вбок, перекинуло через козлы для пилки дров и приземлило в лопухах у забора. Здесь, лежа на спине и глядя ввысь, в бездонное звездное небо, где монументально нависли над ним его собственные штиблеты, Пал Палыч наконец отчетливо понял, что он хочет спросить у инопланетян.
Даже обидно стало. До слез. Сколько лет он этого ждал, не надеялся, но все равно ждал. А теперь, в разгар событий, ночует в лопухах у забора кума Евгения.
Разобиженный на весь белый свет, он уснул.
– Ох, надоел мне этот Демон, – в очередной раз сказал Добрыня.
– Твой земляк, между прочим, – вставил Алеша.
– Здесь говорят: в семье не без урода.
– Ты кого имеешь в виду? – невинно спросил Попов.
Добрыня покосился на него, но ничего не ответил. Словесные пикировки никогда не были его сильной стороной.
Как три богатыря в старину, мы в город въезжать, конечно, не стали. Обошлись более современными транспортными средствами. Я совершенно не против выглядеть идиотом, если того требуют обстоятельства, но если не требуют, большого удовольствия в такой позиции не нахожу.