Это было что-то новенькое. Вечно у этих, из службы «К», какая-то новая техника, отметил он краем сознания. А тут живешь как свинья, как свинья и подохнешь.
Потом могучая сила подняла его в воздух.
Глава 7
Экс-целителю старцу Якову было тридцать девять лет от роду. Жизнь его помотала по ухабам. Это он всегда подчеркивал.
Следы житейских ухабов оставались на его лице до сих пор. В семнадцать лет чистый юноша Яков Самойлов уехал из родного Марьинска искать счастья в большом городе. Сначала ему повезло. Он поступил в педагогический институт в Нижнем Новгороде, тогда еще называвшемся Горьким.
В институте Самойлов стал личностью довольно известной. Он быстро разобрался, что педагогика, по сути, наука скучная, а основное его призвание – литература. Складные стихи, которые он с успехом зачитывал на студенческих вечеринках, принесли ему общекурсовую известность.
Институт Самойлов окончил. Хитрыми путями он увильнул от распределения в школу и добился трудоустройства в газету «Вечерний город». В двадцать два года он уже стал штатным корреспондентом редакции, писал бойкие репортажи – в общем, подавал надежды.
В тридцать лет Яков Самойлов подавал пальто и головные уборы в ресторане «Золотая осень». К тому времени жизнь его превратилась в сплошную битву с зеленым змием. Змий победоносно наступал на всех фронтах, Яков все больше отсиживался в окопах похмелья. К этому времени он уже сам понял, что стал законченным алкоголиком.
Помогло ему чудо. Иначе не назовешь. Подобрав и отстирав его после очередного запоя, подруга пригласила в дом народную целительницу бабу Евдокию. Бабушка-старушка полчаса пошептала над ним, взяла пятьдесят долларов и ушла.
На четвертый день трезвости он, против обыкновения, не улизнул из дома опохмеляться. На пятый день снова пришла бабушка-одуванчик, снова полчаса пришептывала над ним, взяла еще пятьдесят баксов и сказала, что он здоров. На шестой день он опять не пошел опохмеляться.
Яков Самойлов бросил пить. Событие это в первую очередь потрясло его самого. Когда первая эйфория от трезвости прошла, Яков начал все чаще задумываться, что же сотворила с ним маленькая старушка. Ответ напрашивался сам собой. Бабушка была экстрасенсом. И, значит, все правда, что там говорят о потусторонних мирах, тонких материях, о неизведанных еще областях человеческой души, способной силой мысли двигать горы и поворачивать реки.
С азартом энтузиаста-первооткрывателя Самойлов взялся за соответствующую литературу и очень скоро выяснил, что есть целая наука – экстрасенсорика, которую официальные ученые, конечно, не признают, но откровенно побаиваются. Он понял, что напал на золотую жилу, что отныне и навсегда его призвание – лечить людей. Великая жизнь все-таки получится. Просто не сразу, постепенно, потому что только на вершине настоящего величия цветут розы, а сам путь к нему выстлан шипами и терниями.
Способности? Они у него есть, в этом он был твердо уверен. Главное – желание. И научная подготовка. Самойлов взялся за книги уже основательно. Скоро он мог обстоятельно рассказать, чем отличается, например, колдовство друидов от магии древнеегипетских жрецов. Попутно изучал астрологию и алхимию, мелькнула даже шальная мыслишка наплевать на все и плотно заняться синтезом философского камня. Остановил его только недостаток времени.
С практикой дело обстояло хуже. Спичечный коробок, который он каждое утро в виде зарядки пытался двигать по столу силой взгляда, стоял как пришитый.
Как-то раз, правда, ему показалось, что коробок двинулся, но потом перед глазами замельтешили золотые мухи, голова закружилась, и доктор из поликлиники констатировал внутричерепное давление. Не разобравшись в ситуации, районный терапевт посоветовал ему принимать корвалол и поменьше злоупотреблять алкоголем. Нет, не разобрался доктор в ситуации.
Лечить людей Яков Самойлов пробовал регулярно. Некоторым вроде бы помогало. А может, и нет, черт их разберет, кому что помогает.
Немного позже, возвращаясь к первоисточникам, Яков даже разыскал вылечившую его бабушку. Старая перечница несла всякую ахинею про исконные родовые заговоры, про бабку-ведунью, к которой вся деревня бегала лечить зубы и лошадей, про звезду Чох, которая ложится на лягушачий мох, про звезду Ны, что смотрит в аккурат на четыре сосны… В общем, много чего рассказала Якову маленькая старушка, доброжелательно глядя на него глупыми и блестящими, как пуговицы, глазами, но все не по делу. Сплошной фольклор напополам с дремучей крестьянской мистикой.