— Милорд, — сказала она, охотно оставляя свою руку в его руках, — можете себе представить, как мы настрадались, услыхав эту весть, и что мы почувствовали, когда узнали истину.
— Вы получили мою телеграмму? Я отправил ее, как только начал догадываться, как люди наглупили.
— О, да, милорд. Это было так мило с вашей стороны.
— Марион, исполните вы одну мою просьбу?
— Что я должна сделать, милорд?
— Не называйте меня «милорд».
— Но это так следует.
— Ничуть не следует. Это крайне неприлично, ужасно, неестественно.
— Лорд Гэмпстед!
— Я это ненавижу. Кажется, мы с вами можем понять друг друга.
— Надеюсь.
— Я ненавижу, когда кто бы то ни было меня так называет. Не могу я сказать слугам не делать этого. Они бы меня не поняли. Но вы! Всегда кажется, будто вы надо мной смеетесь.
— Над вами!
— Можете, если это вам нравится. Чего не можете вы сделать со мной? Если б это точно была шутка, если б вы насмехались, мне это было бы все равно.
Он все время держал ее руку и она не пыталась отнять ее.
— Марион, — сказал он, привлекая ее к себе.
— Сядьте, милорд. Ну, хорошо, не буду. Сегодня вас не будут называть «милорд», потому что я так рада вас видеть, потому что вы избегли такой страшной опасности.
— Но мне никакой опасности не угрожало.
Если б она только могла удержать его в этом настроении! Если б он только говорил с ней о чем угодно, кроме своей страсти!
— Да, но я так думала. Отец был в отчаянии. Он был не лучше меня. Подумайте, что он поехал в Гендон-Голл и там смутил всех этих бедных людей.
— Все сошли с ума.
— И я сошла, — сказала она. — Ганна была немногим лучше. — Ганна была старая служанка. — Можете себе представить, какую ужасную ночь мы провели.
— И все из-за ничего, — сказал он, — мгновенно попадая ей в тон. — Но подумайте о бедном Уокере.
— Да. Верно и у него есть друзья, которые любят его, как… как иные люди любят вас. Но он не умрет?
— Надеюсь, что нет. Кто эта молодая особа, которая выбежала ко мне на улицу? Она говорит, что первая сообщила вам это известие.
— Мисс Демиджон.
— Она ваша приятельница?
— Нет, — сказала Марион, с краской на лице, но очень твердо выговаривая это слово.
— Я таки рад этому, потому что не влюбился в нее. Она представила меня нескольким соседям. Кажется, в числе их находилась хозяйка таверны.
— Боюсь, что они оскорбили вас.
— Нисколько. Я никогда не оскорбляюсь, кроме тех случаев, когда думаю, что люди желали меня оскорбить. А теперь, Марион, скажите мне одно словечко.
— Я вам сказала много слов. Разве они не любезны?
— Каждое слово из ваших уст для меня музыка. Но я умираю от желания услышать одно слово.
— Какое? — спросила она. Она знала, что ей не следовало предлагать этого вопроса, но ей было так необходимо отсрочить беду, хотя бы только на минуту.
— Это — то имя, каким вы назовете меня, когда заговорите со мною как моя жена. Мать называла меня Джон; дети зовут меня: Джэк, приятели — Гэмпстед. Придумайте для себя что-нибудь поласковее. Я всегда зову вас Марион, потому что так люблю звук этого имени.
— Все зовут меня Марион.
— Нет. Я никогда этого не делал, пока не сказал себе, что если это возможно, вы должны быть моею. Помните ли вы, как вы мешали огонь в камине, у меня в Гендон-Голде.
— Помню, помню. Это было нехорошо с моей стороны, не правда ли? Я вас тогда едва знала.
— Это было мило, выше всякого выражения; но я тогда не смел называть вас Марион, хотя знал ваше имя также хорошо, как знаю его теперь. Оно у меня здесь, написано вокруг сердца. Придумайте для меня какое-нибудь название я скажите мне, что оно будет написано вокруг вашего.
— Это так и есть, вы это знаете, лорд Гэмпстед.
— Но какое же название?
— Ваш лучший друг.
— Это не годится. Это холодно.
— Так оно неверно выражает мои чувства. Неужели вы думаете, что дружба моя к вам холодна?
Она повернулась к нему и сидела перед ним, лицом в лицу, как он вдруг схватил ее в объятия и прижался губами к ее губам. В одно мгновение она стояла посреди комнаты. Несмотря на его силу, она с ним справилась.
— Милорд! — воскликнула она.
— Вы на меня сердитесь?
— Милорд, милорд, не думала я, чтобы так поступите со мною.
— Но, Марион, разве вы меня не любите?