Гэмпстед в это время жил в Гендоне; сестра оставалась у него, пока маркиза не переехала в город, но он ни с кем, за исключением Джорджа Родена, часто не видался. Со времени возвращения Родена из Италии, ему, без слов, было разрешено посещать Гендон-Голл. Лэди Франсес писала отцу в ответ на письмо, писанное маркизой от его имени, и объявила, что мистер Роден и желает остаться мистером Роденом. Она очень пространно объясняла его побуждения, но едва ли сумела сделать их сколько-нибудь понятными отцу. Он просто утаил письмо, прочтя его до половины. Он не желал брать на себя труд объяснять все это жене и более ни во что не вмешивался, хотя предложенное условие было положительно отвергнуто теми, кого оно должно было связывать.
Для Родена и лэди Франсес это, без сомнения, было очень приятно. Сама лэди Амальдина Готвиль не была более настоящей невестой своего аристократического поклонника, чем лэди Франсес — этого бедняка, итальянского аристократа. Но брат, в это время, далеко не был так счастлив, как сестра. Между ним и лэди Франсес, по возвращении его из Траффорда, произошла ужасная сцена. Он возвратился с письмом Марион в кармане, каждое слово этого письма было запечатлено в его памяти, но он по-прежнему сомневался в необходимости исполнить приказания Марион. Она объявляла, с той силой выражений, какую только сумела найти, что брак, который он намеревался заключить, невозможен. Она и прежде не раз говорила ему это и эти разговоры ни к чему не повели. Когда она в первый раз сказала, что не может сделаться его женой, это почти нисколько не ослабило радости, какую доставили ему ее уверения в любви. Это, в глазах его, ничего не значило. Когда она говорила ему о различии в их общественном положении, он ничего слышать не хотел. Всю свою жизнь, всю свою энергию он посвящал на то, чтоб опровергнуть доводы тех, кто ежедневно толковал ему, что его от прочих людей отделяют особенности его общественного положения.
Он уж, конечно, не позволит ничему подобному разлучить его с единственной женщиной, которую он любил. Укрепив свое сердце этими размышленьями, он сказал себе, что робким сомнениям девушки не должно придавать никакого серьезного значения. Так как она любила его, он, конечно, будет в силах победить все эти сомнения. Он возьмет ее в объятия и унесет. В нем таилось убеждение, что девушка, раз признавшись в любви в человеку, принадлежит ему и обязана ему повиноваться. Охранять ее, поклоняться ей, окружать ее попечениями, заботиться, чтоб ветер слишком сильно не подул на нее, говорить ей, что она единственное сокровище в мире, которое имеет в глазах его истинную цену, но в тоже время совершенно овладеть ею, так чтоб она всецело принадлежала ему, — таково было его представление об узах, которые должны были соединить его с Марион Фай. Так как любовь его доставляла ей отраду, невозможно, чтоб она когда-нибудь не отозвалась на его призыв.
Кое-что из этого и она заметила и поняла, что ей необходимо сказать ему всю правду. Она это сделала в очень немногих словах: «Мать моя умерла; все мои братья и сестры умерли. Я также умру в молодости».