Что из этого выйдет? Когда он убеждал и сестру, и Родена, что брак их неудобен из-за различия в их общественном положении, и оправдывал свое мнение, заявляя, что двум человекам невозможно самопроизвольно нарушить условия света без вреда себе и другим, он в тайне признавался самому себе, что и он связан законом, который проповедует. Чтоб такие условия постепенно перестали существовать, было бы прекрасно; но ни один мужчина не достаточно силен, чтоб наскоро создать для себя новый закон, еще менее в состоянии это сделать женщина. Расстояния, отделяющие одного человека от другого, положительное зло. Это составляло самую суть его учения; но многочисленные опыты доказали, что немедленное уничтожение этих расстояний — пустая мечта, а уменьшение их должно идти постепенно и медленно. Что уменьшение это будет продолжаться, пока расстояния окончательно не исчезнут через каких-нибудь тысячу лет, он нисколько не сомневался. Расстояния уже уменьшались, благодаря возраставшей мудрости и филантропии человечества. Ему, рожденному в знатности и богатстве, может быть дано сделать более, чем другому. Той долей своего величия, которой он мог поступиться без вреда для тех, с кем он был связан, он поступится. Какого именно рода должна быть женщина, которую ему угодно будет избрать себе в жены, он не составил себе точного понятия; но он постарается жениться так, чтоб не упасть во мнении света и тем не оскорбить свою семью, тем не менее он удовлетворит и собственным убеждениям, не ища особенно аристократической крови. Точно также поступил отец его при выборе первой жены, и выбор его был бы вполне удачен, если бы не вмешалась в дело смерть. Движимый такими рассуждениями, он пытался, хотя и слабо, разлучить сестру с ее поклонником, думая, что влюбленные должны быть связаны аргументами, которые кажутся основательными ему, невлюбленному. Но теперь он также был влюблен, и пресловутые аргументы, в применении к нему самому, превращались в ничто, пока он сидел глядя в огонь и держа щипцы в руке.
Могло ли быть что-нибудь грациознее притворной энергии, с какой она делала вид, что разбивает уголья? Могло ли быть что-нибудь прекраснее этого взгляда, в котором смешивались сомнение, страх и дружелюбие, каким она заглянула ему в лицо при этом? Она отлично поняла, что он чувствовал, обращаясь в ней с этой маленькой просьбой. У нее достало сердца и ума, чтоб сразу угадать значение ее. Или, вернее, она не сразу все поняла, она тогда только поняла, что тут разумелась не одна дружба, но отчасти и любовь, когда рука ее уже сделала движение и отвести ее было нельзя. Скоро она узнает, сколько тут разумелось любви! Согласимо или нет его намерение с его же мудрой теорией, относительно постепенного уменьшения расстояний, сердце его зашло теперь слишком далеко для отступления. Сидя здесь, он сразу принялся убеждать себя, что его прежние аргументы верны только в отношении женщин-аристократок, а что для него они не обязательна. На ком бы он ни женился, он возвысит ее до себя. Сам он не придавал своему общественному положению никакой цены. Он думал о чужих предрассудках, уверяя себя, что Марион будет ничем не хуже других графинь и маркиз. Сестра — другое дело. Она займет общественное положение мужа. Может быть, и следует избегать ран, которые она причинить многим, сделавшись женой почтамтского клерка. Но его брак с Марион Фай не должен причинить никаких ран.
Настоящие его рассуждения, без всякого сомнения, были слабы, но каковы бы они ни были, он дал им полную волю. Ему даже в голову не пришло попытаться освободиться от чар Марион. Что бы ни случилось, все должно уступить его настоящей страсти. Она мешала огонь у него в камине, она должна воссесть у его очага на всю остальную их жизнь. Что касается до отца ее, он был и о нем хорошего мнения, — трудолюбивый, полезный, умный человек, своеобразного обращения, которого он не устыдится ни в каком обществе. Она также квакерша, но это для него имело мало или, вернее, никакого значения. У него также были свои религиозная убеждения, но они были не такого рода, чтоб его оскорбляли убеждения тех, кто верует, что возрастающая цивилизация возникла из учения Христа. Простая, горячая, чистая вера девушки скорей привлечет его, чем оттолкнет. Право, в его Марион, как он и понимал, не было ничего, что не говорило бы о женщине-совершенстве.