— Да, спасибо, я вполне сыта.
— Ну, хорошо, о чем я? Да! Было такое, что мне пришлось принимать тайные роды у одной из королевских любовниц. Она меня потом порекомендовала, и появились заказы. За полгода я заработала денег больше, чем за всю свою жизнь, но вскоре дело приняло совсем иной оборот. Они все чокнуты на магии при дворе. Бесятся от скуки. Как зима, так словно добропорядочные старушки вяжущие у окошка чулки и свитера, эти придворные начинают прилежно ткать паутину интриг. И не надоедает! Еще одну такую зиму я не переживу. Ты, девочка, разбираешься в предсказании судеб, беседах со звездами, но тебе не на что жить. Помоги мне, клянусь, половина чистой прибыли будет твоя.
— Я не хочу с этим связываться.
— Велика важность, не хочешь! Скажи, что другое ты будешь делать, и я тут же скажу — занимайся этим и не связывайся со мной.
Марион задумалась и опустила лицо. Выдержав паузу, "старуха" снова принялась за уговоры:
— Тебя никто не будет знать. При дворе всё равно не поверят, что такая молоденькая может разбираться в жизни. Мне верят только потому, что я седая и в плаще со звездами. Абсолютно всё равно, что я им говорю о магии, они во всё верят. Только, когда дело касается настоящих тайн, я теряюсь. Там меня просто поймать. Париж разбалован великими магами, настоящими, понимаешь? Они все слишком ученые при дворе, говорят умные слова про квадратуру солнца, дома созвездий и знаки зодиака. Я вовсе не хочу на костер. Помоги мне. Я помогу тебе, пока будет моя власть. Если тебе будет грозить опасность — спасу. Тебя всё равно ведь скоро узнают.
— Что вы заладили, "узнают, узнают"! — раздраженно воскликнула Марион. — Что во мне такого особенного? Я хочу тихо жить, честно работать, что вам всем от меня надо?!
Барбара покачала головой:
— Видишь, значит всё-таки "всем". Тебя узнают, как яркую бабочку среди моли, только уже будет поздно. Ты ведь не хочешь оказаться одна, лицом к лицу с инквизицией? — Видя что Марион отрицательно покачала головой, фальшивая колдунья продолжала: — Вот именно, не хочешь. Как ты раньше жила?
— Я была замужем, — прошептала Марион. — Он умер, и мне пришлось уйти из дому, тоже спасаться. Я думала в Париже… Большой город… Меня не найдут.
— И-и-и! — махнула рукой Барбара, — Наш город имеет все свойства деревни: здесь все всё знают, и новости узнаются немедленно.
— У парижских новостей быстрые тоненькие ножки. И они мелькают как спицы в колесе, — проговорила Марион обращаясь сама к себе и вспомнив слова Марселы. Она подняла глаза на Барбару: — Я не хочу вредить людям.
— Бог мой, тебе и не придется! Ты будешь помогать. В первую очередь мне. Только помни, что дорога в Ад вымощена благими намерениями. Так мы их скроем за фасадом зла, раз уж они за это платят, — поучительно сказала старуха Маржери, имея в виду королевский двор. И успокоительно добавила: — Тебе незачем вникать в суть черных месс и человеческих жертв, которыми сейчас болен Париж. Это известно всем, я сама разберусь. И к ядам тебе иметь касательство не придется, у меня есть хороший знакомый по изготовлению ядов. Учился в Италии, а работает простым часовщиком, очень респектабельный человек. Правда, у него зять — аптекарь, от него и плывут во дворец яды. А в Лувре думают, из-за границы, под строжайшим секретом. И платят втрое. Вот так, девочка, делаются дела. Если есть талант, ему нужна защита, а если настоящего дара нет — надо организовать. Как, ты согласна работать на меня? Вернее на имя "мадам Маржери".
— Не знаю, это… не совсем законно.
— Зато ты сможешь поднять сына, у тебя будут деньги! Продать свои способности, всё-таки лучше, чем продать своё тело. Душу-то от тебя никто не отнимает. А если не согласишься, то обязательно дойдешь до последнего. И долго не протянешь. Как я вижу, рабская жизнь не для тебя. Так что, согласна?
Марион долго молчала, раздумывая над странными законами жизни в городе. Или это вообще во всем мире так? Всё перевернуто с ног на голову, все добродетели, все законы…
— Согласна, — твердо сказала она, глядя в лицо старухе. — Но я буду помогать только в том, что сочту возможным для себя.