Поначалу Хильда не узнала голосов двух мужчин, да и смысл их беседы тоже оставался непонятен. Ее охватило чувство, что эти две адские машины поставили на стол специально, чтобы погубить её окончательно. Она с тревогой следила, как перематывалась лента. Потом голоса стали ясными и разборчивыми, так что закрой она глаза, вполне можно было подумать, что беседовали прямо в кабинете, а ей досталась роль свидетеля.
- Этого я не могу понять, - голос Антона Корфа. - Должно быть, дочь просто потеряла голову. Она не посвящала меня в свои тайны. Я столько лет не признавал её, и даже сегодня не знаю, чем возместить ужасную несправедливость.
- Мистер Корф, - теперь уже голос Стерлинга Кейна, - этот допрос можно считать особенным. Сегодня днем вам уже приходилось отвечать на наши вопросы. Осталось прояснить несколько деталей, которые могут иметь решающее значение.
- Из ваших показаний следует, что вы отправились из Нью-Йорка во Флориду сразу после прибытия яхты в порт. Вы даже привели нам доводы в пользу этого решения, но учитывая особую важность ситуации, мы отправились к вам домой, где в вашей корреспонденции обнаружили письмо, отправленное из порта. Мы вскрыли его и вот его содержание:
"Дорогой отец,
Я прилагаю к этому письму именной чек на двести тысяч долларов. Это окончательно уладит наши расчеты. Передаю их вам, поскольку муж мой умер. Хочу надеяться, что эти деньги помогут вам обрести покой. Пусть время сгладит все последствия, а прилагаемая сумма позволит вам провести его приятно.
Ваша любящая дочь,
Хильдегарде Корф-Ричмонд."
В этом письме был чек, выписанный на ваше имя и датированный пятницей. Можете вы что-то пояснить, мистер Корф?
Последовала долгая пауза.
Хильда как завороженная не сводила с магнитофона недоверчивого взгляда. Молчание в кабинете и на магнитной записи затянулось на целую вечность. Если бы она своими глазами не видела, как лента наматывается на катушку, то подумала, что магнитофон сломался.
- Мне кажется, что... - начал было голос Антона Корфа, но Стерлинг Кейн неожиданно остановил воспроизведение и перегнулся через стол.
- Я только что спрашивал у вас, не пытались вы когда-нибудь купить молчание отца. Не забыли? Мне дважды пришлось задавать этот вопрос, сейчас я делаю это в третий раз. Что вы на это скажете?
Хильда от удивления раскрыла рот, ещё раз посмотрела на магнитофон и перевела взгляд на капитана, похоже, не понимая, что от неё требуют.
- Вы продолжаете отрицать, что убили мужа и пытались за двести тысяч долларов купить молчание отца?
К Хильде вернулся дар речи, и, заикаясь, сквозь слезы она смогла пробормотать:
- Именно он и заставил меня написать это письмо, ещё когда меня нанял. По его словам, оно служило гарантией, что я не изменю нашей договоренности, и он пустит его в ход только в том случае, если после получения наследства я не захочу выплатить ему деньги.
- Я думал, что он хочет в качестве вашего наследника получить все состояние.
- Именно так и получилось, но поначалу он этого не говорил. Он просто хотел получить после смерти Карла Ричмонда не двадцать, а двести тысяч долларов.
- Если верить вашим словам, это письмо написано во время ваших первых встреч.
- Да.
- Во Франции.
- В Канне.
- Откуда же тогда вы знали его нью-йоркский адрес?
- Он сам продиктовал.
- И уже при второй встрече с совершенно незнакомым человеком, вы пишите ему компрометирующее вас письмо и подписываетесь фамилией мужа, о котором ничего не знали?
- Но это письмо служило только гарантией.
- Тогда как там мог оказаться чек?
Хильда заломила руки.
- Он попросил его выписать, как раз перед тем, как мы прибыли в Нью-Йорк. Корф пытался меня шантажировать.
- За убийство мужа?
- Да, приписав его мне.
- Но чек датирован пятницей, а ваш муж был жив ещё до субботнего утра. Как Антон Корф мог вас шантажировать, если преступление ещё не совершилось?
- Не знаю. Он заявил, что до самой Калифорнии мы больше не увидимся, а если наш самолет попадет в катастрофу, то на его долю останутся только двадцать тысяч долларов. Корф говорил, что эти деньги послужат ему страховкой.
- Но поскольку вы настаиваете, что именно он убил Карла Ричмонда, она ему была не нужна.
- Но муж был жив, и я ни о чем не догадывалась.
- И вы, не моргнув глазом, подписали чек на такую огромную сумму? Как бы вам удалось оправдаться перед мужем, ведь, несмотря на ваше состояние, двести тысяч долларов - большие деньги?
- Карл никогда бы не узнал.
- Почему? Вы уже решили его убить?
- Это неправда, неправда, неправда! - закричала Хильда.
- Успокойтесь, миссис Ричмонд. Я только задаю вопросы, а не диктую вам ответы.
Он нажал кнопку, лента снова поползла.
- Мне кажется, что в данном случае имеет место ужасное непонимание. Я честно говорил дочери о баснословном наследстве, которое ждет её после смерти мужа, и не вижу здесь ничего предосудительного. Дочь молода и красива, но не знала счастья. Она строила на будущее массу различных планов, ведь размеры состояния просто безграничны. Ее муж был уже глубоким стариком и не мог жить вечно. За несколько дней до трагедии мы снова говорили об этом, я не сдержался и сделал несколько несправедливых резких замечаний. В том смысле, что Хильде без всяких усилий выпало такое счастье, и ей достанется капитал, в сотни раз превосходящий сбережения всей моей жизни. Должен признать, все это выглядело не очень прилично с моей стороны, но я же не святой. В тот день энтузиазм, с которым она строила планы, меня ужасно раздражал и вызывал зависть. У моей дочери благородная натура, и хотя мы больше не касались этого вопроса, я уверен, что именно его она имела в виду, когда писала мне письмо и прилагала к нему чек. Другого объяснения не вижу.
Стерлинг Кейн в очередной раз остановил магнитофон.
- Я предоставляю вам быть единственной судьей этого так сказать чудовища, единственное желание которого - вас уничтожить.
Прежде, чем Хильда смогла ответить, Стерлинг Кейн снова включил магнитофон.
- А может быть, мистер Корф, ваша дочь после убийства мужа хотела купить ваше молчание?