Рядом с Лоренцом стоял полупрозрачный оберст фон Краузе, бывший интендант столичного гарнизона. Почему-то он был в яркой рубахе с пальмами и коротких холщовых бриджах. Предатель. Святой. Воплощение Создателя Энлиля в этом мире. Это не был дух или иллюзия. Так, персональное наваждение, видимое только ему. Галлюцинация.
Лоренц сжал зубы и сконцентрировался на волшебстве и вошел в транс.
Асанте медленно тонула в мерзкой тягучей битумообразной жидкости. Жижа выкидывала тонкие щупальца и ложноножки, затягивая девушку все глубже в себя. Лоренц успел в самый последний момент. Девушка почти целиком погрузилась, на поверхности оставалось лишь ее лицо. Баронет протянул руки и поддержал ее голову. Ладони обожгло словно кислотой и он чуть отпустил Асанте, но удержался. Баронет знал, все вокруг было всего лишь иллюзией, тем как разум, используя знакомые образы и ассоциации, представлял перед ним сложное взаимодействие магических полей. Но боль от этого становилась не менее мучительной.
Лоренц дернул на себя, уловил момент и запустил руки глубже, что бы схватить Асанте подмышки. Он плакал от боли, но тянул, тянул из последних сил.
— Отпусти, — еле слышно прошептала она ему на ухо, — ты не справишься…
На плечо Лоренца легла тяжелая когтистая лапа.
— Вот кто мне мешает! — тень Бетрезена прошептала ему на ухо. — Девчонка моя. Мне ее душа нужна не меньше чем тело. Своих-то нет…
Когти впились в плоть. Демон хохоча вырвал кусок мяса из руки Лоренца и урча его сожрал.
— Где ты спрятался, а? Давай я тебя съем не во сне, но наяву.
Боль выдернула Лоренца из транса. Остатки его магической защиты трещали по швам. Темное щупальце обхватило его поперек тела и потащило в темноту кокона. Удерживая на краю сознания картинку с тонущей Асанте, Лоренц начал обновлять защитные заклятья. Выбравшийся наконец из под обломков Вильгельм на глазах баронета перерубил еще несколько отростков тянувшихся к нему. Лоренц сам выхвалил кинжал Гильгамеша и начал со всех сил полосовать раскаленным до красна бронзовым лезвием тянущиеся к нему нити.
В принципе Лоренц мог бы победить. Будь у него под рукой полковой аккумулятор магии и квалифицированный маг, способный поддержать на нем защиту. Но ничего этого не было, мана уходила как песок сквозь пальцы на защиту и попытки вытащить Асанте, и Лоренц понимал, он не успеет.
Энлиль стоял рядом. Он грустно смотрел себе под ноги, стыдясь уйти и не собираясь помогать. Баронету нужна была помощь. Молиться было бесполезно. Единственный бог Геона, который доказано существовал, отказался от него. Демоны предали его и бежали. Его собственной магии не хватало. Последняя мана утекла из амулета, и в распоряжении Лоренца было всего несколько секунд жизни, пока держится защита, оставшаяся без подпитки.
— Позови ее… — на грани сознания раздался шепот Асанте, — Она поможет…
Объяснять не надо было. Орели, та, которой она молилась так неистово. Покровительница одержимых.
— Нин-ани Орели-куг…[38] — прошептал Лоренц.
«Доспех мага» рассыпался серебристыми искрами. Тьма, из которой состояли щупальца Бетрезена, тут же прожгла форменный камзол. Кожа пошла волдырями. Звонкий девичий голос раздался в его голове, он менялся, то становясь рычанием демона, то низким величественным контральто, то все три сплетались в дикий, но гармоничный хор.
/ Наконец-то! Я боялась, что вы не додумаетесь! Но есть закон, его не изменить, если просишь кого-то о помощи, то надо назвать все его имена…/
— …Нин-ни Инанна Энлиль-гим нам тар-тар-ре…[39] — во весь голос сказал Лоренц. Он с трудом сопротивлялся, цеплялся за обломки. Вильгельм тащил его на себя, и они вдвоем скользили по полу под пристальными взглядами судьи, успевавшего записывать происходящее пером на бумаге, удовлетворенной физиономией инквизитора и откровенно испуганным усатым генералом Ранненкампфом.
/ Ты же понимаешь, это не все. Кинжал показывал тебе все мои обличья. Глупая маленькая Асанте, она никогда не произносила последнего, боялась, что это уловки Бетрезена…/
— …ама — гиг Тиамат гу му-ра-н-де![40]- уже во все горло прокричал Лоренц, теряя сознание от боли.
Лоренц потерял сознание от боли. Вильгельм оторопело отошел в сторону, когда пространство перед ним раскололось и из разлома вышла Она. Облик ее менялся, как и голос. Маленькая хрупкая девочка бистаа, с треугольными звериными ушами на макушке и пушистым хвостом в простом сарафане из серой ткани, высокая чопорная женщина в черной тунике с каре коротких волос и чудовищная демонесса, серокожая, с когтями — лезвиями на концах пальцев. В грудь ее была проломлена, на месте сердца горело зеленое пламя. Они перетекали друг в друга с каждым шагом. Орели нежно провела рукой по щеке застывшего Вильгельма, и один из когтей Тиамат оставил на лице тонкий порез.