Глубоко вздохнув, Цири двинулась к дому, ступая едва слышно и осторожно, кладя ладонь на рукоять клинка. Дверь была не заперта и отворилась от лёгкого прикосновения без единого скрипа.
Внутри было невыносимо душно и жарко, девушка мгновенно вспотела. Медальон едва заметно задрожал, реагируя на магию. Из повреждённой печи чадил дым, кастрюля с водой была покрыта мелкими водяными каплями. Пряха или же её служанка поставили её на плиту только-только. Может, она спряталась в подполе? Устроила там логово?
Отогнув залатанную ткань, заменяющую ширму, девушка позабыла обо всём на свете, кинулась к жёсткой лежанке.
– Геральт! Геральт! – Цири изо всех сил трясла лежащего без движения ведьмака, но он никак не реагировал. – Так, спокойно, спокойно!
Ведьмачка быстро сорвала с руки перчатку, проверяя пульс и прислушиваясь к дыханию. Сердце билось медленно, кожа, несмотря на царящую в доме жару и духоту, была прохладной, дышал Геральт глубоко и нечасто, будто впал в спячку. На пощечины он тоже не отреагировал, а на руке девушка заметила глубокий и едва заживший порез.
– Я вытащу тебя отсюда!
– Не так быстро, Ласточка, – скрежет голоса Пряхи заставил Цири схватить клинок и кинуться к ведьме.
Россыпь глаз теперь пересекал тонкий шрам, куда ведьмачка всадила меч. Ведьма вытащила веретено с красной пряжей и поднесла его к огню печи. Ведьмак тут же застонал от боли, закашлялся, кожа его стала стремительно краснеть. Ещё немного и кожа начнёт покрываться волдырями от ожогов. Пряха убрала веретено, и Геральт снова погрузился в глубокий сон, будто и не было этого болезненного приступа.
– Я могу его разломать, и так же разломается и его жизнь, – ведьма засмеялась скрипучим страшным смехом, от которого душа уходила в пятки.
– Отпусти его! – приказала Цири. – Я убила твоих сестёр, думаешь, не смогу закончить начатое?
– Не сомневаюсь. Но я успею что-нибудь сотворить с Белоголовым, а ты, Ласточка, не сможешь с этим жить.
Цири оглянулась на кровать, часто задышала, ощущая беспомощность. Ей нужно всего пару секунд, чтобы оказаться около ведьмы и пронзить её клинком, но Пряха была живуча, да и за эти пару секунд она наверняка успеет бросить веретено в печь или закипающую кастрюлю. Геральт же либо умрёт в этот миг, либо, что вероятнее всего, произойдёт это очень медленно и мучительно. Хозяйки Леса любили мучить жертв перед смертью и ведьмачка сомневалась, что последняя из сестёр изменит себе.
– Опусти меч или ты пожалеешь.
Ведьмачке хотелось всадить этой твари остриё в глотку, вырезать сердце, отрубить голову, чтобы наверняка уничтожить её. Но она завела руку за спину, с громким шелестом убирая клинок в ножны. Девушка не знала что делать. Как быть и что предпринять. Потому пришлось пока играть по её правилам. Но она пообещала. Чем бы это всё ни закончилось. Сандро получит от неё свою долю пыток.
– Молодец, деточка, – сказал ей ведьма и, не отпуская веретено, подошла к печке. – А теперь будь умницей и отдай мне Перо.
– Ты знаешь, что у меня его нет, – прошипела Цири.
– Зато ты знаешь, у кого оно есть, – издевательски передразнила её ведьма. – Так что неси, иначе…
Она снова протянула руку с веретеном, засунув его в горячий пар от кипящей воды в котле. Геральт сзади болезненно застонал, скорчился, кожа его снова покраснела, зубы сжались в болезненной судороге.
– Хорошо-хорошо! – вскричала девушка. – Я отдам его тебе. Только прекрати.
– Вот и прекрасно. Ты пока садись, а я достану для тебя угощение, – проскрипела старуха, убирая проклятую пряжу в рукав.
Снаружи закаркал ворон, он не пролетел в комнату, видимо, ожидал указания от хозяйки.
– О, а вот и мой помощник явился, – улыбнулась она и открыла створку.
Птица залетела внутрь и села на стол, вальяжно прошлась по столешнице и стала чистить перья. Тем временем Пряха достала из чадящей печи железный лист, где всё это время готовились пряники. И что странно. ароматный запах свежей выпечки тут же перебил затхлый удушающий запах дыма и угля.
Ведьма взяла с противня пряник, принюхалась, поглядела на потёки синей глазури и выдала:
– Нет! Этот не подойдёт! – она взяла другой с красной и снова положила его на место. – И этот тоже! Какой же взять?
Ворон продолжил чистить перья, но как только девушка попыталась встать воспользовавшись моментом, зашёлся карканьем. Ведьма немедленно обернулась, зашипела и медленно провела ногтем по нитям на пряже. Ответом стал сдавленный крик со стороны кушетки.
– В следующий раз я отрежу от этого мотка немного, тогда посмотрим, как ведьмак будет жить с отнявшейся рукой или ногой, – она снова зашлась в приступе смеха и повернулась к противню. – А ты пока позови Луноцвет, пусть она отдаст мне Перо.
– Не нужно… Я знаю, как его достать, – потускневшим голосом сказала Цири, понимая, что выбора у неё нет.
– Вот и хорошо. Достань мне его. А я пока сделаю так, чтобы нас никто не потревожил.
Медальон закачался от разлившейся магии. Один из оберегов, что висел прямо напротив двери, засиял кровавым маревом. Похоже, это была мощная иллюзия, такую просто так не разобьёшь. Пряха протянула пряник в белой глазури, украшенной в центре красной горошиной леденца. Цири передёрнуло, она знала, что находится внутри, из чего делалось это угощение. И если она съест хоть кусочек, то навсегда останется во власти Пряхи.
– Держи своё слово! – приказала та.
Ведьмачка закрыла глаза, взывая к своей силе. Она понимала, чем рискует, и знала, что подруга её никогда не простит, но и рисковать жизнью отца она тоже не могла. Нужно было использовать этот шанс, ведьма наверняка отвлечётся, попробует взять Перо, в этот момент следовало отобрать проклятую пряжу. Риск был слишком велик, но на него следовало пойти.
Над столом закружился вихрь синевато зелёных всполохов. Они сплетались в безумном танце с тенями. Из вихря медленно проступили очертания резной деревянной шкатулки. Что медленно опустилась на стол, едва стукнувшись о поверхность. Цири спрятала её между мирами, между переплетениями дорог и тайных троп мироздания. Где её никто бы не нашёл, если не знать точно, где искать. Пряха улыбнулась, обнажив кривые пеньки гнилых зубов, всучила девушке пряник и приказала:
– Ешь!
Цири ничего не оставалось, как взять проклятое угощение. Даже позвать на помощь она уже не могла. «Надо было сжечь все эти чёртовы обереги, хоть какое-то время бы выиграла», – корила себя ведьмачка, медленно поднося к губам пряник, но есть не торопилась.
– Вот так, откуси кусочек, он свежий, мягкий, – шептала Пряха и всё больше косилась на шкатулку.
С виду та была ничем не примечательна, но на ней был магический замок. Пряха не выдержала и выпустила Цири из виду. Видимо, ей до жути хотелось добраться до Пера самой, а не отдать его Сандро. Ведьма надсекла руку и вылила несколько капель крови на защёлку. Дерево вспыхнуло чёрным, под незатейливой иллюзией прятался сочащийся чернотой металл со вставками из красных камней. Ведьма в возбуждении подняла крышку и тут же отпрянула, заверещала и ударом костлявой руки забросила металлическую шкатулку в угол избы.
– Обмануть меня решили, жалкие ведьмачьи шлюхи!
Ворон до того сидевший на столе и во все глаза смотревший на Цири неожиданно кинулся на хозяйку. Длинный острый клюв впился в оставшиеся мелкие глазницы, примешивая к запаху выпечки и чада ещё и нотку гнилистого болота. Пряха завопила от боли и выпустила из руки проклятую вещь. Веретено полетело на пол, Цири молнией метнулась к полу и успела поймать пряжу у самого пола.
Пряха всё-таки смогла поймать ворона, сжала его тонкими сильными пальцами. Раздавшийся хруст костей был слышен во всём доме, а в ярости ведьма отшвырнула труп в печь. Тут же воздух наполнился отвратительным запахом палёного птичьего мяса и перьев. Девушка тем временем откатилась назад, вытащила клинок и рубанула наотмашь. Пряха получила глубокий порез на руке, но он засочился тьмой и быстро зажил.