– Уже темнеет, – негромко напомнил Куница.
– Но ведь деревня должна быть уже совсем близко! – Ли выглядел так, будто собирается вот-вот разрыдаться.
– Ну хорошо, – Куница скинул с плеч рюкзак, – только не жалуйтесь, если в деревню мы явимся ночью.
А Козетте было уже всё равно. Она села на покрывало рядом с Беном и положила голову ему на плечо. Бедняга Бен сидел напряжённый, как струна, и боялся шелохнуться.
Потом они снова двинулись дальше. Силы были на исходе, лес стал совсем тёмным, и только Куница, казалось, до сих пор понимал, в какую сторону они идут. Остальные просто шли, чтобы согреться, ведь стало ещё и холодно.
Не хватает только дождя, подумала Козетта. И тут же сверху что-то зашелестело.
– Дождь, – сообщил Куница.
– Ну всё, я больше не могу! – Ли закрыл лицо руками и принялся всхлипывать. – Я этого не заслужил! Я устал, у меня ноги отваливаются! Я весь в грязи! Я больше никуда не пойду!
– Здесь останешься?
– Да! И пусть меня лучше волки съедят! – всхлипы перешли в настоящий плач.
– А здесь есть волки? – вполголоса спросил Бен.
– Это лес, почему бы здесь и не быть волкам? – Куница подошёл к Моргану и потрепал его по плечу. – Потерпи ещё немножко, дружище. Сам понимаешь, мы не можем тебя тут бросить.
Ли благодарно посмотрел на него и вскоре затих. И они снова начали шагать вперёд, всё чаще оскальзываясь на мокрой земле и уже почти ничего не видя.
– Кажется, выходим, – вдруг объявил Куница.
Козетта подняла голову и различила впереди какие-то смутные просветы: лес начал редеть. И откуда только силы взялись! Она обогнала всех, обогнала Куницу и, задыхаясь, бросилась к выходу из леса. Остальные поспешили за ней.
Небо, усыпанное звёздами, было задёрнуто тонкой вуалью туч. На вершине холма стоял старый знакомый особняк, его окна приветливо светились.
За спиной послышался чей-то истерический хохот. Козетта обернулась и увидела, что Бен старается успокоить вопящего и бьющего себя кулаками по коленям Ли.
– Куница, – хрипло проговорила Козетта, – что это значит? Ты куда нас завёл?
У Куницы было странное лицо, вроде бы даже довольное. Впрочем, в полумраке трудно было разглядеть, радуется он или плачет.
– Я не знаю, как это получилось, – ответил он, – мы же шли по дороге.
– И что теперь? – Бен обхватил Ли за плечи и посмотрел на Куницу.
– Нам придётся вернуться в дом. Дождь усиливается. – с этими невероятными словами Куница передёрнул плечами и зашагал вверх по тропе.
Козетта поняла, что уже ничего не понимает. И это ощущение ей очень не понравилось.
Глава 6
Сора
Я не люблю видеть сны о прошлом. Они всегда приходят в неподходящий момент. Вот сейчас, именно сейчас для них совсем не время: я на краю пропасти и меня стремительно тянет вниз. Прошлая жизнь закончена навсегда, я никогда больше не вижу тех людей, которые были со мною рядом, и никогда не вернусь в страну, которая была моей родиной. Сейчас я в большой опасности. Я должна бы не спать ночами от ужаса, но я сплю, и сплю крепко. Видения о прошлом приходят ко мне лишь под утро. Я ворочаюсь, но не могу проснуться.
Картина первая. Я шарю руками в пыли, вытаскивая рисинки. Какой-то прохожий просыпал рис из мешка прямо возле нашего дома. Он громко выругался, затопал ногами, втаптывая просыпанное в дорожную грязь, и пошёл себе дальше. Соседи ходят вокруг и поджимают губы: они и сами собрали бы рис, но им стыдно поднимать то, что топтал босыми ногами какой-то чужак. Тогда мать посылает меня и делает вид, что я сама это придумала – выколупывать зёрна риса из пыли и мусора. Мне три года. Вечером мне дадут немного варёного риса в глиняном черепке.
Картина вторая. Мать лежит на тощем футоне и стонет. В хижине сумрачно, дождь льётся сквозь дыры в потолке и на полу собираются лужицы. Я поджимаю ноги, чтобы не касаться воды. Перед матерью на коленях стоит пожилой мужчина. Это доктор. Его прислали соседи – они устали слушать, как стонет и кричит моя мать. Одежда матери распахнута, и доктор ощупывает короткими толстыми пальцами её шею и грудь. При этом он качает головой и что-то бормочет.
Картина третья. Я плачу: у меня болит живот. В приюте, куда меня забрали, кормят только редькой и изредка чем-то другим, чему я не знаю названия. Мы все мучаемся животами от такой еды, но взрослые учат нас быть благодарными. На улице, говорят они, есть совсем нечего. Выбирайте сами, что вам больше нравится – мусор и объедки или эта свежая, приготовленная на огне еда.