— Вот ты говоришь, дети. А погляди, что у Мишкиных делается!
За стеной у соседей с утра до вечера гомозилась и орала ребятня. Их пока было трое, но четвертый должен был родиться вот-вот. Никого эти дети не слушались: ни отца, ни матери. Боялись одного Анатолия и, когда он появлялся в общем коридоре, опрометью кидались в свою комнату.
— Мои бы были, я бы их всех передушил!
Сказано это было, конечно, для красного словца, но у Мариши внутри все вздрогнуло.
— Кто бы это тебе дал детей душить?..
До Анатолия наконец дошло. Он нахмурился, потом сказал:
— Ну ведь нет их пока, и слава Богу.
Это «пока» немножко утешило Маришу, как будто от этого слова могло что-нибудь зависеть. Она подумала о том, что в конце концов у их матери первенец родился только через два года после свадьбы.
Но это соображение недолго утешало Маришу. Весной ей исполнилось двадцать шесть лет. И вместо того, чтобы радоваться теплу и солнечному свету, она чувствовала чисто осеннюю тоску. Ночью она видела какие-то страшные, несуразные сны. Опять видела во сне Бориса Николаевича и во сне же любила его. Видела какую-то чужую девочку, которой расчесывала после бани мягкие длинные волосы. Потом видела мальчика, играющего на пианино, чего только не снилось!.. У Мариши совсем отбило аппетит, он пропадал еще и от работы в густом пару. Она исхудала, чем вызвала неудовольствие мужа.
— Об тебя, Парфеновна, ушибешься скоро. Что это с тобой делается-то?
Мариша никому про себя ничего не рассказывала, не жаловалась, не делилась. Но женщины, которые работали рядом с ней, о многом догадались и сами полезли с советами. Одна работница предложила по врачам не ходить, а съездить к «бабушке».
— Да что вы!.. — покраснев и побледнев, сказала Мариша. — Да зачем я туда поеду?..
— Поезжай, поезжай! — посоветовали и другие. — Образованную из себя не корчь.
И Мариша допустила мысль, что, возможно, следовало бы и поехать: Рекомендованная «бабушка» жила в Раздорах, по Белорусской дороге. Мариша доехала до Раздоров электричкой, а от станции до поселка шла три километра пешком.
«Бабушка» самым прозаическим образом стирала белье, как видно, с большой семьи. Чтобы домашним не было слышно, о чем она разговаривает с посетительницей, включила приемник, из которого шла передача на иностранном языке.
— Если доверяешься, — ласково и многозначительно сказала она, — то я тебе, так и быть, помогну.
Мариша попыталась изобразить на лице доверие. Она ждала чего-то таинственного, а «бабушка» дала ей только какой-то желтоватой воды в четверке из-под московской водки и велела пить ей и Анатолию на ночь, не забывая трижды перекреститься «перед и опосля».
— У меня муж неверующий, — робко сказала Мариша.
— Сама его закрести. Всю выпьете, опять приезжай. Мариша хотела дать «бабушке» десятку. Та затрясла головой:
— Допреж дела денег не беру.
Это несколько убедило Маришу в том, что она приехала сюда не напрасно. Может быть, и произойдет «дело».
Но Анатолий не только креститься, но и пить эту желтую воду наотрез отказался, послал Маришу вместе с «бабушкой» куда подальше.
— Поноса не боишься, тогда пей, — сказал он, — дурочка! Но утопающий хватается за соломинку, поэтому Мариша на всякий случай выпила эту четверку. Ничего с ней не случилось — ни хорошего, ни плохого. Но к «бабушке» она больше не поехала, а пошла в поликлинику.
Молодая врачиха, в отличие от внимательной и ласковой «бабушки», к Маришиной беде отнеслась довольно равнодушно, как будто та жаловалась на бессонницу или насморк. Сказала, что особенно волноваться не нужно и чтобы Мариша зашла через полгодика.
— Ну, что опять? — спросил Анатолий, увидев Маришины слезы.
— Толя, ну зачем я на свете живу?.. — дрожащим голосом сказала она. — Для чего?
— Надоела ты мне, Маришка! — сказал он сердито. — Чего ты от меня-то хочешь? Ты думаешь, во мне дело? Как бы не так!.. Не знаешь ты ни черта!
И чтобы как-то успокоить жену, добавил:
— Дались тебе эти дети! У моей матери нас шесть штук было. А думаешь, много ей от нас радости? Почти всех уже схоронила.
Говоря это, Анатолий погладил Маришу по волосам, положил свою голову ей на плечо.
— У меня сегодня знаешь какой день неподходящий был. Чуть ведь не влип я, Маришка!..
И он рассказал, что по дороге в Москву из Нового Иерусалима он подсадил к себе в машину каких-то двоих мужиков с молочной флягой. Те сказали, что везут побелку, а когда задержал пост, оказалось, во фляге молоко.