Ее внимание привлекла очаровательная молодая женщина. Маленькая, с темными волосами, красивым овальным лицом, белоснежной кожей, белыми ровными зубами, с грациозными и мягкими движениями, именно такой была графиня Жюли де Полиньяк, урожденная Габриела Иоланда де Поластрон. Немного ленивая и абсолютно не тщеславная, она не стремилась к успеху и славе. Проводя большую часть жизни в Клае, она редко приезжала в Версаль и вела себя очень незаметно. Тем не менее Мария-Антуанетта хотела познакомиться с ней поближе и вскоре добилась своего. «Сердце молодой королевы просто создано для дружбы и любви. Она привлекала скорее своей приветливостью, чем могуществом». Пораженная открытым и красивым лицом графини Жюли, мягкостью и нежностью ее глаз, скромностью и открытостью, что делало ту очень привлекательной, королева подружилась с ней и сохранила эту дружбу до конца жизни. Близкий друг супругов Полиньяк, Безенваль, первый заметил это сближение. Далекий от мысли «завоевания дружбы и доверия королевы», он все же одобрял эту симпатию, понимая, «какую выгоду можно извлечь, имея такую подругу». В сотрудничестве с мадам Полиньяк Безенваль вскоре добился значительного успеха в окружении королевы.
За своей ветреной жизнью у Марии-Антуанетты не было времени замечать мужа, который теперь более походил на ее тень. Под предлогом насморка она попросила его не приходить к ней в спальню. Однако и после выздоровления отчуждение продолжалось, королева не проявляла ни малейшего желания снова сблизиться со своим супругом. В надежде предотвратить угрожающий разрыв Мерси решил отремонтировать подземный переход между покоями короля и королевы. То есть, когда Людовик XVI захочет провести ночь со своей женой, ему не придется испытывать на себе многозначительные взгляды придворных.
Легкомыслие королевы переходило все границы, и Мерси хотел образумить ее. Он старался внушить ей, «что первым и самым основным условием, необходимым для ее счастья, было доброе отношение с королем и согласие с особенностями его характера. Что же касалось его странных привычек и привязанностей, то король, спокойный и методичный, привыкший к порядку и уравновешенности, освободится от них, когда его, в свою очередь, освободят от нескончаемых, шумных праздников». Он упорно продолжал ей повторять, «что противопоставляя королю бесконечный поток балов и увеселений, она только больше сделает его серьезным, душа его очерствеет, и так же быстро исчезнет доверие, вся его любезность и любовь пропадет, если все оставить по-прежнему». Какое-то время Мария-Антуанетта пыталась прислушиваться к слова Мерси, но вскоре она снова почувствовала настоятельную потребность в развлечениях, словно опасалась умереть со скуки.
Все готовились к церемонии коронации, которая должна была состояться в следующем месяце. По французской традиции, короновался только король, а королева присутствовала при священной церемонии.
У Марии-Антуанетты были другие заботы. Когда она не выезжала на прогулки с графом д'Артуа, то проводила время со своими новыми друзьями. Реформы
Тюрго, «мучная война», которая наводила ужас на все королевство, все это не интересовало королеву, она не стремилась ни понять политику министров, ни узнать причины, ее породившие. И все эти волнения в стране служили лишь хорошим предлогом для сподвижников Шуазеля, чтобы снова заговорить с королевой о необходимости вернуть прежнего министра. В начале апреля графиня де Брион, которая была известна как любовница Шуазеля, отправила Марии-Антуанетте письмо, в котором говорила об ужасной ситуации, которая сложилась во Франции. Естественно, она описала Шуазеля как единственного человека, способного вернуть Франции былую славу. Королева же случайно дает это письмо своему мужу, который приходит в ярость от подобного заявления. Разумеется, теперь было уже бесполезно говорить с ним о ненавистном ему министре.
Однако шуазелисты не отказались от борьбы. Они замыслили новый план. Для того чтобы вернуть Шуазеля к власти, нужно было освободиться от Морепа. Весь этот сложный маневр состоял в том, чтобы добиться ссылки герцога д'Эгильона, за которой вскоре последовала бы отставка Морепа. Уставший от бесконечных интриг противников, старик потерял бы силы и предпочел уйти в отставку. В этом случае король вернул бы прежнего министра. Шуазелисты все свои надежды возлагали на королеву, которой предназначалось быть в центре их интриг. Авторы этого плана доказывали полное отсутствие политической интуиции, полагаясь на сомнительное влияние королевы, слабость короля и власть министров.