Марни и Лодовико были мрачны и сосредоточенны, только отец Варфоломей вертел головой и пытался понять, что происходит.
— Госпожа Элоиза, а почему господин Массари сидит в обнимку с любимым кактусом Шарля? И кто сломал растения? — шепотом спросил он.
— Возьмите меня за руку, и вы увидите, — так же шепотом ответила она.
Он взял и, похоже, увидел.
— Боже святый, что это?
— Полагаю, привидение. Вы можете осенить Марко крестом и читать молитвы?
— Спрашиваете! Конечно!
— У вас в церковной части дворца есть какое-нибудь освященное место?
— Возле домовой церкви есть кельи, где живу я и другие монахи, у нас есть свободные.
— Когда я скажу, заберите Марко туда и заприте. А еще лучше — посадите с ним кого-нибудь, кто будет читать молитвы до утра. Это возможно?
— Конечно! Может быть, его вообще отвести в церковь?
— Уже смотрите сами, в защите от духов вы должны лучше разбираться. В церковь-то она точно не проникнет. Три-два-один, забирайте!
Она рванула из-под блузки длинную цепочку с лучистым голубым камнем и зажала камень в правой руке. Тем временем Марни помог Лодовико вытащить Марко из-за кактуса, а отец Варфоломей громко читал «Отче наш», и потом они повели Марко к выходу из зимнего сада. Марко был как во сне — послушно шел, смотрел в пустоту и ничего не говорил.
Привидение не сразу сообразило, что происходит, а когда сориентировалось, то уже было поздно — между ней и Марко возвышался отец Варфоломей, который размахивал крестом и громко читал молитву. Вскоре Элоиза услышала, как за ними захлопнулись двери. Она перевела дух — кажется, получилось — и тут же услышала шаги сзади. Сосредоточилась — Себастьен. Ладно, пусть. Только он хорошо запомнил все, что она ему говорила, и взял ее за свободную левую руку.
— Только не за руку, хорошо? — кто его знает, вдруг рука понадобится?
— Как скажете, — он подошел к ней сзади вплотную и обнял.
Ну и пусть. Только бы не помешал сосредоточиться!
Тем временем Мария-Эстелла опомнилась. Как будто прямо в мозгу зазвенел холодный металлический голос:
— Кто ты такая и зачем ты вмешалась? Это моя родная кровь и мое дело!
Элоиза собралась с силами и наконец вспомнила, как именно следует сосредоточиться, чтобы ответить.
— Не сегодня. Он под нашей защитой, его увели в церковь, туда вам не попасть.
— Зачем? — металл из голоса исчез, теперь в нем преобладали плаксивые ноты. — Зачем вы его забрали? Он мой, не ваш, у вас есть другой мужчина, зачем вам два, оставьте мне этого, пожалуйста!
— Вряд ли он вам пригодится, он ведь живой, — пожала плечами Элоиза.
— Так это ненадолго! — радостно сказала Мария-Эстелла, плавно опустилась на пол и подошла к Элоизе и Себастьену. — Я его уже скоро допеку, и он будет мой и только мой! Только вот его отца, и деда, и прадеда похоронили в освященной земле, и они упокоились навеки, никто не захотел оставаться со мной, — прохныкала она. — Но я больше не сделаю такой глупости, я заставлю его прервать свою жизнь своей собственной рукой!
— Зачем он вам?
— А зачем я одна? Уже столько лет, и все время одна? Зачем мои родители поступили со мной жестоко и запретили мне брак по любви? Я была бы так счастлива! Я бы любила мужа, родила ему детей, у меня было бы всё, как у людей! Вот вы согласились на того жениха, которого вам сговорил отец?
— Мой отец умер, когда я была ребенком.
— Но у вас же был какой-нибудь опекун?
— Да, но ему бы и в голову не пришло искать для меня жениха. Сейчас считается хорошим тоном решать подобные вопросы самостоятельно.
— Но вы неплохо решили, я смотрю, — пробурчала призрачная барышня.
— Ничего я не решила, — хмыкнула Элоиза. — мне тридцать восьмой год и я не замужем.
— Что? — Мария-Эстелла не поверила и даже рот открыла, но потом, видимо, вспомнила о приличиях и прикрыла его ладошкой.
— Именно то, что вы услышали.
— А как же мужчина, который вас обнимает? Вы живете с ним во грехе? И вас никто за это не презирает? Вас принимают в обществе? Вас пускают в церковь и не показывают там на вас пальцем?
— Мы живем по отдельности.
— Не понимаю…
— Сейчас все иначе, к добру или нет, трудно сказать, но иначе.
— И что? Мой Марко тоже захочет жить со мной во грехе? Нет, я наставлю его на ум! Зачем вы его забрали? Он уже был почти мой! — захныкало привидение.