— Нет-нет, вы не подумайте, я за то, чтобы у них все было хорошо, я их еще и благословить могу, — улыбнулся Варфоломей, смакуя вино. — Себастьяно, где ты добыл такой чудесный букет?
— Если хочешь, пришлю тебе пару бутылок, — улыбнулся в ответ Себастьен.
— Хочу. Госпожа Элоиза, я отбываю к себе и готов сдать, так сказать, оборудование.
— Да, я сейчас сниму, не трогайте, — Элоиза подошла, сняла с него крест и надела на себя. — Господин Лодовико, ваша очередь, — Лодовико с готовностью подставил шею.
— Заберите, сделайте милость. Да, польза от этой штуки была, я хоть немного ориентировался в происходящем, но и вреда от нее хватает.
— Надеюсь, господа, что такого рода защита вам больше не понадобится. И я очень вас прошу — никому ни слова о подробностях нашего сегодняшнего предприятия. Ни об артефактах, ни о чем другом. Договорились? — она очень внимательно посмотрела на троих мужчин.
— Безусловно, госпожа де Шатийон. Никаких подробностей, — официально ответил за всех Себастьен, а отец Варфоломей просто молча поклонился и удалился.
Вскоре Лодовико отправился следом за Варфоломеем. Себастьен молчал и улыбался. Потом все же заговорил.
— Ваши прогнозы, Элоиза — она вернется?
— Пятьдесят на пятьдесят. Или вернется, или нет. То есть, не знаю. Не вижу. Такие сущности не подчиняются обычным правилам подсчета вероятностей.
— Ладно, покараулим. Помните, когда я в самом начале этой истории просил вас о помощи, я говорил, что умею быть благодарным? Скажите, что бы вы хотели, я сделаю это для вас.
— Себастьен, для меня это было, если угодно, интересной практикой. Я мало что знала о призраках, сейчас знаю ненамного, но больше. Ну а с другим вашим сотрудником тоже оказался интересный эксперимент. Так что не нужно ничего делать, все и без того хорошо.
— Нет, Элоиза, я так не могу. Я буду беспокоиться и надоедать вам.
— Я обещаю подумать, но не обещаю, что придумаю быстро. А сейчас я, пожалуй, пойду спать.
— Хорошо, идемте, я провожу вас.
В прихожей ее апартаментов она хотела было уже распрощаться, но Себастьен остановил ее.
— Что-то еще?
— Конечно, — с готовностью ответил он, снял с шеи цепочку с камнем и надел ей на шею.
И был вознагражден удивительным зрелищем — Элоиза прислонилась к стене с раскрывшимся непроизвольно ртом и большими-большими глазами.
— Как… как вам это удалось?
— Не знаю. Просто вспомнил, что нужно отдать вам ваш артефакт. Но он работал, с ним было все в порядке, я видел обоих наших призрачных гостей.
— Не понимаю.
— Почему Лодовико обжегся, а я нет?
— Да. Я не знаю ничего про исключения из правил.
— Так узнайте.
— Да-да, я подумаю об этом, доброй ночи, — растерянно сказала она.
Себастьен взял ее за плечи и внимательно заглянул ей в глаза.
— Элоиза, я не думаю, что мы с вами делали что-то неправильное. Все ведь хорошо, так?
— Так.
— Значит, не думайте слишком много, это вредно. Просто идите спать, хорошо? — он поцеловал её и вышел.
Элоиза спрятала в шкатулку оба креста, сняла перстень и положила туда же. А потом долго думала, прежде чем лечь и уснуть — почему ее камень принял Себастьена за своего?
4.14 Отголоски и последствия
* 34 *
Наутро рабочий день начался со звонка кардинала.
— Госпожа де Шатийон, мне уже в общих чертах доложили о вашем вчерашнем успехе, но я хотел бы побеседовать с вами сам. Вы не возражаете?
— Нет, ваше высокопреосвященство, — кротко ответила она.
Она подозревала что-то подобное.
— Тогда как вы смотрите на прогулку вечером в саду? Благодаря отличной погоде мы можем гулять не в зимнем саду, а в нормальном.
— Приду, ваше высокопреосвященство, — откликнулась Элоиза.
Отключилась и стала звонить по другому номеру.
— Добрый день, Себастьен. Помнится, вы собирались поговорить с Шарлем, и кажется, даже поговорили. Он сказал, что ему доложили о вчерашней операции.
— Да, но я не ответил ни на один его вопрос о вашем участии. Я предложил ему расспросить непосредственно вас. Он собрался это сделать?
— Именно. Хорошо, я поняла. Спасибо за информацию. Как Марко?
— Бруно говорит — пережил изрядное потрясение. Но по всем прогнозам вскоре должен прийти в себя.
— Это хорошо.
— Но у нас, знаете, новое недоразумение, или даже и не знаю, как это назвать. Представляете, Максимилиан весь остаток ночи орал во сне.
— Как это? — не поняла Элоиза.
Максимилиан был зверем, то есть птицей, специфичной, но нормальной.