— Ну как же! Тот самый мужчина, про которого вся родня уверена, что у тебя здесь с ним роман.
— Так уж и вся!
— Ну ладно, не вся, но бабушка, Секунда и мама уверены.
Вот не было печали! Ещё только пристального внимания семейства к её жизни Элоизе и не хватало для полного счастья!
— И что они про это говорят?
— Да почти ничего, на самом деле, — нахмурилась Анна. — Значительно так смотрят и улыбаются. Бабушка его вправду очень хвалит, она, кажется, знает его семью.
— И пусть улыбаются, сколько им захочется.
— Правда, а даже если и роман — что в этом особенного? — хитро прищурилась Анна.
— Нет никакого романа, — отмахнулась Элоиза.
— Ага, кому другому расскажи, может быть поверит. Видела я, как он на тебя смотрел. Знаешь, как будто… как бы это сказать… ты для него как луч солнца посреди отвратительной погоды.
— Скажешь тоже, — хмыкнула Элоиза, но больше для порядка, потому как она сама там была и всё видела. — Вообще, даже если тебе кажется, что в отношениях каких-то людей всё просто и однозначно, не забывай, что ты можешь о чем-то просто не знать.
— Ладно, не хочешь говорить — не говори, — пожала плечами Анна. — Скажи, а вчерашнее желе можно попросить?
— Не факт, что есть именно оно, но какие-то десерты есть обязательно.
Им принесли корзиночек с кремом и фруктов со взбитыми сливками.
— Я хочу остаться тут жить! Когда в следующий раз ко мне поедешь, привези пожалуйста что-нибудь вкусное, хорошо?
— Хорошо, это несложно.
После обеда они сходили к собачьим вольерам, Анне разрешили погладить взрослых псов и рассмотреть щенков, она очень сожалела, что в Санта-Магдалена нельзя держать личных животных, а то бы она попросила если не щенка, то хотя бы рыбок. Конечно, у монастыря было обширное хозяйство, там хватало и собак, и кошек, и другой живности, и во время изучения ряда дисциплин за ними приходилось ухаживать, но это же не то, совсем не то!
Очарованная всем увиденным Анна очень не хотела уезжать, но отлично понимала, что спорить с грозной директрисой — себе дороже и если она опоздает хоть на минуту, то не видать ей до конца семестра никаких родственников и никаких поездок в город. Поэтому она безропотно переоделась в школьную форму, собрала сумку и села в машину.
По дороге Элоиза вспомнила еще об одном моменте.
— А как у тебя с Терцией? Сработались?
— Да, она сказала, что если я ей прилично сдам анатомию и спецкурс, то в осеннем семестре она возьмет меня волонтером к себе в больницу.
Ага, прилично — это, скорее всего, «наилучшим из возможных образом». Была такая оценка в Санта-Магдалена. Помимо традиционных «отлично», «хорошо» и прочего.
— И каковы твои шансы?
— Да выучу и сдам, что ли сложно?
— А спецкурс? — хитро прищурилась Элоиза. — Это же не подслушивать, о чем в соседней комнате говорят?
Под спецкурсом в случае Анны подразумевались как раз некоторые знания о собственных способностях и умение их использовать.
— Ну… — потупилась Анна. — Потренируюсь. Там не очень много и надо, на самом-то деле.
— И… ты всё умеешь, и у тебя всё получается?
— Нет, — замотала она головой.
— Кто тебя консультирует?
— В смысле?
— Ну, задания ставит Доменика Терция, исходя из дальнейших надобностей вашей с ней работы, она же разъясняет и тренирует, а кто-нибудь ещё консультирует?
Анна скуксилась.
— Кто? Бабушка сразу сказала, что она в этом полный ноль и в такие дебри не лезет. Мама — сама знаешь. Ну, у нас там еще Грета есть, но она может меньше меня, ей не дают таких заданий.
Гретой, а официально Маргаретой звали дочь кузины Джины, барышню четырнадцати лет, которая училась на два класса старше Анны.
— Хорошо, я поняла. В общем, если возникнут вопросы, звони, — подмигнула Элоиза.
— Эла! Правда? — Анна вытаращила глаза.
— Конечно.
— Ооо, спасибо! Я не уверена, что мне понадобится, я на самом деле еще потренируюсь, но если не смогу что-нибудь сделать — то позвоню, конечно!
— Вот и договорились, — подытожила Элоиза. — А музыку ты ещё не бросила?
— Ага, бросишь тут! А если вдруг понадобится подпеть или подыграть родимой матушке, а я не смогу? Вот неприкольно-то будет! Я и так оставила только фортепиано, гитару, вокал и теорию.
Да-да, раньше была ещё и скрипка.
— А вдруг в жизни пригодится?
— Не верю. Я оперу петь не собираюсь, а для чего еще — не знаю. Вот ты же тоже училась, и много это тебе пригождалось?
— В студенчестве — много. Мы и пели, и танцевали, и играли, чего только не делали.