В заключение истории с «Метрополитен-оперой» следует заметить, что на этой сцене Мария еще два раза исполнит «Тоску» в марте 1965 года. К тому времени голосу оперной дивы уже не хватало былого мощного звучания. И все же никакая другая певица в мире не смогла бы создать столь неповторимый образ Тоски, как это сумела в то время сделать Мария.
Однако вернемся в 1958 год. Несмотря на все неудобства и разочарования, американское турне Марии продолжалось с огромным успехом. 8 ноября именно в Далласе, когда она исполняла партию Медеи, можно было сказать, что разрыв с «Метрополитен-оперой» удвоил ее силы и возможности. Никогда еще певица не пела с таким подъемом, никогда еще ее талант драматической актрисы не проявлялся с таким блеском. Упорное желание бросить вызов всему миру было отличительной чертой ее характера. Нам уже известно, как превратности судьбы подготавливали почву для ее будущих головокружительных успехов. Когда 29 ноября Мария закрывала гастроли по Соединенным Штатам концертом в Лос-Анджелесе, ей устроили грандиозный прием, свидетельствовавший о том, что легенду оперной сцены по-прежнему боготворила американская публика и оперная дива не понесла никакого урона от бурь, встречавшихся время от времени на ее пути.
Если Мария испытывала какие-либо сомнения относительно своей популярности, то достаточно было увидеть зрительный зал парижского театра «Опера» 19 декабря 1958 года, чтобы они полностью развеялись. После алжирского кризиса Франция стояла на пороге конституционных перемен… В тот вечер президент Французской республики Рене Коти в последний раз в этом качестве показывался на публике. Француз номер один уступал свое место самому знаменитому гражданину Французской республики. Генерал де Голль должен был войти в Елисейский дворец. Однако весь Париж спешил во дворец Гарнье вовсе не потому, что жаждал посмотреть в последний раз на добрейшего Рене Коти. По инициативе еженедельника «Мари Клер» в честь ордена Почетного легиона Мария Каллас должна была выступить в гала-концерте, после которого был намечен званый обед.
У меня перед глазами фотография, появившаяся на следующий день в «Фигаро» от 20 декабря. Зал театра «Опера», заполненный полностью от оркестра до балкона самой элегантной публикой, — зрелище не только впечатляющее, но и знаковое, которое свидетельствовало о мощной притягательной силе певицы. Это фото еще и источник ностальгии для современных любителей оперы, приходящих в залы, где царит дух разобщенности среди публики, которая чувствует себя много лучше, опустившись на ступеньки футбольного стадиона, чем сидя в кресле оперного театра… Другое фото: в конце представления Рене Коти склоняет голову перед примадонной, которая одаривает президента Французской республики своим чарующим взглядом на глазах у респектабельного Менегини.
Статья Жана Фейярда о прошедшем вечере, опубликованная все в том же «Фигаро», звучит как эхо былых времен:
«С 20 часов 45 минут до 21 часа 30 минут люди рассматривали друг друга. Прибывшие первыми остались стоять на лестницах, чтобы видеть, как входят другие. Здесь были только известные и очень известные люди. Ну и ну! Всегда приятно констатировать, что одним известным людям нравится смотреть на других известных людей, а также то, до какой степени у них сохранились привычки простых парижских зевак. Чарли Чаплин и генерал Катру следовали взглядом за Брижит Бардо; Жильбер Беко смотрел на генерала Норштадта, в то время командовавшего силами НАТО, посол Англии разглядывал Франсуазу Саган. Взаимное созерцание важных персон прекратилось с прибытием президента Французской республики, занявшего вместе со своей семьей и домочадцами три центральные ложи между ложами, в которых находились герцог и герцогиня Виндзорские и семья Ротшильдов… Тотчас в зале погас свет, оркестр заиграл увертюру и появилась Каллас в платье из пурпурного бархата. Высокий рост, точеная фигура. Ничто в ней не напоминало о том, что она когда-то весила более 90 килограммов. На шее и руках не осталось ни малейших складок, так что возникал вопрос: не были ли вымыслом рассказы о ее былой полноте?