Кейн посмотрел на нее из уголка своих золотистых глаз.
— Что-то не так?
Черт, почему мои щеки стали горячими?
— Нет. — Она прочистила горло и поправила скрещенные ноги. — Извини, что пялюсь, но ты поранил палец?
— Давным-давно. — Размяв пальцы, он посмотрел на них, одновременно показывая ей, как они согнуты внутрь. Костяшка пальца выходила наружу, из-за чего казалось, что мизинец находится под острым углом.
— Как я уже говорил, я часто ввязывался в драки.
Черт. Должно быть, у нее все плохо, раз она заметила это подсознательно и во сне дала ему такой же мизинец.
— Ты так и не вылечил его?
Покачав головой, он рассмеялся и снова взял руль в руки.
— Просто завернул его сам, и, зная меня, я, вероятно, просто перешел к следующей драке. Ни у кого из нас, детей из Блу Парка, не было денег, чтобы пойти в больницу. Наши родители сказали нам вытереть пыль. Как ни странно, сейчас она мне нравится. Это напоминает мне о том, кем я был раньше.
— Ты был таким плохим? — спросила она, все еще не веря, даже когда доказательства были прямо перед ее лицом.
— Был. Я был близок к тому, чтобы провести остаток жизни за решеткой, как мой отец и брат.
Мария облизнула пересохшую нижнюю губу.
— Насколько близко?
— Чертовски близко, — заверил он ее, на мгновение отбросив свой учительский фасад. — Я пару раз попадал в тюрьму, но в последний раз я подумал, что мог бы остаться там навсегда. А поскольку это было не первое мое правонарушение, они грозились обвинить меня как взрослого. Мне повезло, когда мой учитель выручил меня, поклялся, что поставит меня на путь истинный, и дал мне один шанс. — Он подчеркнул важность последних слов.
— Что, по-твоему изменилось в тебе? — Мария хотела услышать, что он думает, поскольку ей было интересно, поймет ли он, что на самом деле он совсем не изменился, если она увидит, что скрывается под этим.
— Дисциплина. Единственное, чего мне не хватало в жизни.
Опечаленная таким ответом, она действительно чувствовала, что он так хорошо скрывает свою прежнюю сущность, что поверила в это. Кейну казалось, что часть его самого умерла, но Мария видела, что эта часть все еще живет в спящем состоянии, ожидая дня, когда ее воскресят. И у меня есть все намерения разбудить ее.
Изгиб ее губ, вывернутых вверх, заставил его посмотреть в боковое окно.
— А что насчет тебя? Есть какие-нибудь последствия того, что у тебя такой отец, как Данте, и такой брат, как Лука? — спросил он, оторвав взгляд от дороги, чтобы посмотреть на нее.
Услышав о проблемах его отца и брата, она потеряла бдительность и ответила честно. — Нет. Думаю, к счастью для меня, я родилась женщиной, поэтому мне не дали шанса испортить свою жизнь.
В замешательстве он снова и снова поворачивал голову между дорогой и ее лицом.
— Как это?
Пытаясь придумать, как вежливо сказать об этом, не выдавая слишком многого, она потратила секунду, прежде чем заговорить. — Женщины могут быть легкой мишенью в моей семье... в ее сфере деятельности. Моя мать умерла за грехи моего отца, и с того дня меня положили на полку, так сказать, заставили мириться с решениями, принятыми за меня.
Давление, с которым Кейн держался за руль, казалось, ослабло.
— Ничто не мешает тебе сделать свой собственный выбор, Мария.
В его низком голосе прозвучала предостерегающая интонация, и она повернула голову в его сторону. Ей показалось, что Кейн повернул голову и улыбнулся, но, возможно, ей показалось.
— Это не так просто.
— Это никогда не просто. — Кейн поднял руку, чтобы показать мизинец. — Обычно для этого требуется много боли и душевных терзаний.
Мария решила разрядить обстановку, зная, чего ей стоило уйти от своей семьи и так называемой жизни. Это было не то, чего она хотела, конечно, но она все еще была Марией, мать ее, Карузо.
— Сломать мизинец не так уж и больно.
Кейн чуть не зарычал от смеха, повернувшись лицом к дороге.
— Было больно, как ублюдку, и до сих пор больно, когда идет дождь.
— Мистер Эванс, — Мария игриво выпятила челюсть, — я действительно потрясена тем, что грубые выражения продолжают вылетать из вашего рта в моем присутствии.
— У меня есть для тебя новости, Мария, — Кейн одарил ее самой зловещей улыбкой, которую она когда-либо видела от него, — Я не говорил, что оставил все свое детство позади. Тебе еще многое предстоит узнать обо мне.
О, я планирую это сделать. Эта улыбка выбила ее из колеи, вызвав два толчка в грудь, и она пропустила предупреждающий удар, который он нанес ей глазами.