Иннокентий III в одной из своих двух проповедей, произнесенных в праздник Марии Магдалины, использовал эпизод с ее публичным покаянием, чтобы продемонстрировать безграничную доброту Господа. Вспоминая сцену обращения Магдалины у ног Иисуса и ставя себя на его место, он говорил:
Я такой человек, что если бы какая-то блудница вознамерилась
дотронуться до меня, я бы немедля пинком прогнал ее, опасаясь,
что ее прикосновение способно замарать меня.
Но не таков, да не таков Он,
кто пришел призвать не праведников, а грешников[456].
Этот отрывок не только прекрасный образец ораторского искусства Иннокентия, но и свидетельство причудливого образа мыслей, разделяемого почти всеми, в отношении проблемы проституции, а именно: то, что она способна осквернить не только тело, но и общество[457]. Порок прелюбодейства заразителен: он поражает не только проститутку, но и всех тех, кто пользовался ее услугами. «Ведь в конце концов, — говорили проповедники, — блудница грешит не в одиночестве». Следовательно, Мария Магдалина усугубляла свой грех тем, что вовлекала в него других. Вот почему нищенствующий монах из Марселя утверждал, что грехи Марии Магдалины опасней большинства иных: ее плотские грехи оскверняют посторонних и приводят их к смертной culpa, обрекают на вечное проклятие[458]. И как тут не вспомнить метафору Иоанна де Кастелло. Мария Магдалина, по его словам, символизирует сковородку дьявола, на которой она поджаривает попадающихся ей в руки грешников. Этот сосуд, заключает он, осквернил столько людей, сколько вошло с ним в соприкосновение[459].
Сравнение luxuria с осквернением или заразной болезнью, встречающееся в трудах Иннокентия III и Иоанна де Кастелло, присуще всей средневековой литературе. Проповедники считали luxuria болезнью души, причем одной из самых опасных. По мнению Евдея Шаторуского, из всех пороков вожделение было самым заразительным. Он проповедовал:
Поэтому те, кто оскверняет себя связью с похотливым человеком, сами погрязают в похоти… Ибо всякий, прикоснувшийся к грешнице, будет осквернен ею. Ибо грех — это заразная болезнь, и особенно грех luxuria[460].
Вовсе не случайно то, что богословы и проповедники считали и проказу болезнью души[461]. Они поучали на этом примере, говоря, что наружная кожная болезнь является просто проявлением внтуренней болезни духа, души, обуреваемой, по их мнению, огнем сладострастия. Францисканский проповедник четырнадцатого столетия Никола д’Акевиль объединял эти две болезни души. Во второй проповеди о Марии Магдалине он, приведя цитату из книги пророка Иеремии (3:1) о прелюбодеянии, обращается к Второй Книге Царств (5:1—14) и велит прокаженным (грешникам) полностью омыться в водах Иордана (водах веры). После омовения болезнь бы ушла из их плоти, и они бы вновь вернулись к состоянию непорочности[462].
Женщины, особенно проститутки, считались основными распространителями лепры. Арнольд Верниоль Памьерский, чьи показания приводятся в протоколе инквизитора Жака Фурнье, подтверждает это распространенное воззрение, когда вспоминает о времени, проведенном в Тулузе: «Как-то я «сделал это» с проституткой. И после того как я совершил этот грех, мое лицо принялось опухать. Я испугался и подумал, что заразился проказой»[463].
Распространенное воззрение и изощренные метафоры связали блудниц и, следовательно, Марию Магдалину с проказой, как и некоторых ее друзей, родственников и предшественников. В одной из предыдущих глав мы узнали от толкователей библейских текстов, что прообразом Марии Магдалины служила пророчица Мириам, сестра Моисея. Показательно то, что она заболела проказой, а затем чудесным образом от нее излечилась. Более того, у Матфея в сцене обращения Марии Магдалины хозяин дома Симон фарисей превращается в Симона прокаженного (26: 6). Наконец, Лазаря, брата Марфы и Марии, часто отождествляют с больным лепрой нищим по имени Лазарь (Лк. 16: 20).
Также Марию Магдалину meretrix связывали с прокаженными и по другой причине: средневековое гражданское общество, всегда защищавшее себя от осквернения и нечистоплотности и поэтому нетерпимое ко всякого рода отличиям, определяло для прокаженных и проституток место на своих задворках[464]. Их терпели, но и только. Городские советы фактически узаконили существование этих двух групп на городских окраинах, держа их в особых зонах — подальше от здоровых духом и телом граждан. Гумберт Римский в резкой форме напомнил проституткам об их безнравственном поведении, когда сравнил бордели с туалетами, содержащими самые отвратительные нечистоты[465]. Прокаженным говорили нечто похожее.
456
«Qualis forsan sum ego quem si publica meretrix tangere vellit… statim earn calce repellerem tanquam ex ipsius contactu fedarer. Non sic, non sic fecit ille qui non venit vocare iustos sed peccatores». MS BAV Arch. Cap. S. Petri D. 211, f. 79r.
457
Проституция грозила гибелью не только душе, но также подвергала опасности чистоту общества. Прибегая к услугам проституток, человек мог, сам того не зная, нарушить расовые табу или вступить в половую связь с близкими родственниками. Евдей цитирует иудейские указы против кровосмешения в дискуссии, посвященной Марии Магдалине и проституткам: «Et filiis Israel inhibetur ne conceptam gentibus conubia misceant (Deut. 7)». MS AGOP XIV. 35, f. 189r. Cm.
458
«Sed qui peccat ita ut peccatum suum personam secundam, peccat magis periculose quia peccatum ad plures extendit et sic peccavit Maria Magdalena. Quia peccata sua carnalia ad multas personas secundas transivit quas omnes et ad culpam mortalem et ad dampnationem etenalem in se fuit perduxit». MS BAV Borgh. Lat. 138, ff. 144v—145r;
Такая позиция не свойственна для традиционного богословия. Большинство проповедников, следуя за богословами, различали грехи духовные и плотские. Они утверждали, что плотскому (телесному) греху труднее противиться, и, следовательно, он относится к числу простительных. В духовном грехе участвуют воля и разум; следовательно, он более заслуживает порицания. Плотский грех — это грех против плоти; духовный грех — это грех против Бога. См., например, исследование Джованни да Сан-Джиминьяно на эту тему. MS BAV Barb. lat. 513, f. 99v.
459
«Talis lebes fuit Magdalena que ardore succensa libidinis multum exhibuit et in earn tot dyabolus coxit cibos quot peccatores in eius amore succendit… hoc lebes multos suo contactu polluit». MS Assisi 470, f. 494v;
460
«Sic qui communicat luxurioso induet luxuriam… Qui enim tetigerit peccatricem inquinabitur ab ea. Peccatum enim est morbus contagiosus et maxime peccatum luxurie». MS AGOP, XIV. 35, f. 182r;
461
О проказе в средневековом обществе и литературе см.
462
«Tu autem fornicata es cum amatoribus multis»… Reg. v. dixit Eliseus ad Nahaman qui leprosus erat. Vade et lavare te septies in Jordane et recipiet caro tua sanitatem et mundaberis… Nahaman significat peccatorem quia leprosus erat». MS BAV Vat. lat. 1251, f. 16v;
463
464
В 1284 году в Пизе был издан следующий указ: «Мы не разрешаем больным и прокаженным находиться в городе Пиза, ослушники будут выгнаны из города». Такие же запреты существовали в уставах Флоренции, Сиены, Лукки и Сан-Джиминьяно. См.
465
Ad mulieres malas corpore sive meretrixes в De eruditione praedicatorum в