Сказанное выше справедливо и для ордена проповедников. В отличие от Франциска Доминик всегда поощрял ученость в своем ордене, не забывая при этом и о задаче проповедования покаяния. Спустя сто лет после кончины основателя ордена доминиканский переводчик Доменико Кавалка в трактате о проповедовании утверждал, что апостольская жизнь зиждется на проповеди покаяния. «Те, кто являются преемниками Христа и апостолов, а именно: прелаты, монашество и священники, обязаны проповедовать Евангелие и призывать людей к покаянию: храня же молчание, они совершают тяжкий грех»[538].
В настоящей главе высказывается предположение о том, что принятие новой формулировки таинства покаяния на Четвертом Латеранском соборе и почти одновременное появление нищенствующих орденов, призывавших христиан покаяться, вызвали новую волну почитания святой Марии Магдалины. Народная любовь к этой святой, о которой уже в одиннадцатом столетии свидетельствуют источники, помогла в свою очередь распространению культа покаяния в эпоху позднего Средневековья. Тексты проповедей, произнесенных 22 июля — в праздник Марии Магдалины, — позволяют нам понять это явление. Они являются результатом усилий нищенствующих монахов, претворявших на деле утвержденное на Соборе богословское учение об искуплении[539]. Проповеди вызывают вопросы. Как проповедники понимали смысл таинства покаяния? Как они его разрабатывали? И что получалось на деле? Проповеди вызывали и ответную реакцию у аудитории. Вникнув, мы иногда можем услышать беседу между проповедником и кающимся грешником. Поэтому мы вправе поинтересоваться: как обычный христианин понимал и исполнял долг покаяния, состоявший из четырех актов. Прежде чем заняться проповедниками, давайте сначала рассмотрим таинство покаяния, его разработку на богословских факультетах средневековых университетов.
Богословская доктрина покаяния
К началу тринадцатого столетия богословское учение о покаянии и существующая система искупительных мер претерпели кардинальные перемены, самым, пожалуй, известным проявлением которых стало omnis utriusque sexus. Их движущей силой являлись такие богословы, как Петр Абеляр, Петр Ломбардский, Фома Аквинский и Дунс Скот. Здесь будет довольно и краткого их упоминания. В сущности, строгая позднеантичная система публичного покаяния и епитимий — паломничество, всенощное бдение, пост и тому подобное — сменила более мягкая форма покаяния — личное покаяние[540]. Томас Тентлер установил, что четыре фактора, проявившиеся между девятым и тринадцатым столетиями в практике покаяния и его богословском аспекте, обусловили произошедшие изменения: 1) количество епитимий уменьшилось, и они приобрели дискреционный характер (т. е. стали независимыми от канонического установления); 2) искупительные меры свелись к выражению искреннего раскаяния; 3) в результате принятия канона «omnis utriusque sexus» тайная исповедь, уже к тому моменту получившая широкое распространение, приобрела обязательный характер и 4) в четвертом и заключительном акте таинства была более полно разработана и определена роль священнической власти[541].
539
Появившиеся в огромных количествах руководства для проповедников были призваны помочь исповедникам; впрочем, в данной работе я в основном рассматриваю проповеди. Перечень
540
О раннесредневековой искупительной системе см.