Penitentia. Искреннее раскаяние
Мы уже рассмотрели покаяние с точки зрения богословов, но чем оно являлось для средневекового проповедника и его паствы? За своих слушателей дал ответ на этот вопрос Джордано Пизанский: «Что такое покаяние?» Ответ: «Скорбь по поводу совершенного греха»[557]. Покаяние — это, другими словами, искреннее раскаяние, первая ступень, по мнению богословов, на пути к искуплению своих грехов. Для средневековых людей — как проповедника, так и кающегося грешника — «слезы являлись признаком скорби»[558].
Вовсе не случайно то, что слезы являлись одной из самых заметных особенностей Марии Магдалины, и сила их воздействия неоднократно подчеркивалась в средневековых проповедях. По свидетельствам евангелистов, она необычайно легко начинала плакать. Она плакала в доме Симона фарисея, обливая своими слезами ноги Христа; она рыдала на могиле своего умершего брата Лазаря и, самый памятный момент, так плакала перед входом в гробницу с телом Иисуса, что воскресший Спаситель даже спросил: «Жена! Что ты плачешь?»[559] Средневековым проповедникам хватило новозаветных свидетельств, чтобы представлять ее в образе кающейся, проливающей слезы грешницы[560]. Никола д’Аквэвий использует образ Марии Магдалины для рассмотрения темы искреннего раскаяния в прекрасной проповеди, произнесенной 22 июля. Он начинает с того, что представляет, будто присутствует на пиру в доме Симона фарисея: «Если бы я припал к ногам Спасителя вместе с Марией Магдалиной, я бы облил его ноги слезами искреннего раскаяния»[561].
Раскаяние было мучительным состоянием, выражавшимся в слезах. Иаков Ворагинский в четвертой из пяти своих проповедей, посвященных Марии Магдалине, объяснил мистическое воздействие божественной любви. Используя метафору Августина, он замечает, что слезы являются свидетельством страданий, которые, как стрелы, ранят сердце грешника. Следовательно, говорит он, Господь Бог через свою великую любовь поразил стрелой страданий сердце Марии Магдалины, свидетельством чего стали ее слезы искреннего раскаяния[562].
У раскаяния привкус горечи. И тем более в случае с Марией Магдалиной, ведь ее имя Мария, как полагают, происходит от словосочетания «stella mans», звезда моря (морская звезда)[563]. Никола д’Аквэвий, приводя это этимологическое толкование, замечает: «Мария переводится как «звезда моря». Под морем, которое горькое, я понимаю горечь, которую, должно быть, испытывает грешница, когда думает о своих прегрешениях»[564]. Также он рассматривает и ее прозвание:
Магдала — вот от какого слова кающаяся грешница получила свое прозвание. Магдала переводится как «миндаль», пища для больных; покаяние, следовательно, является пищей для кающихся грешников. Обратите внимание на то, что миндаль состоит из двух элементов: внешней скорлупы, которая горька и под которой подразумевают горечь покаяния. Сладость, утешение покаянием, находится внутри, в ядре[565].
Доминиканец Иаков Лозаннский (ум. в 1321 г.), рассматривая покаяние, тоже использует медицинскую терминологию. По его мнению, лечение должно основываться на приеме «слабительных», а не «лекарств», о которых говорит Никола о’Аквэвий. В проповеди о Марии Магдалине, изобилующей образами животных, Иаков сравнивает кающуюся грешницу с аистом, который, объевшись змеями и жабами, должен выпить горькой морской воды, чтобы, вызвав раздражение кишечника, извергнуть из себя избыток пищи. Так и кающейся грешнице приходится выпивать горькую чашу искреннего раскаяния, чтобы очистить свою душу от греха[566].
Если мы попытаемся узнать, что еще писали и говорили о слезах Марии Магдалины, то увидим, что их смысловое значение огромно. Они свидетельствуют об искреннем раскаянии — состоянии, полном печали, страданий и горечи. Кроме того, они обозначают женщину как таковую и символизируют воду как архетип женского рода. Одновременно они могут обозначать крещение и возрождение, так как смывают грех[567].
558
«Lacrime enim testes dolores sunt». Иоанн Библейский приводит слова Августина из
560
Средневековые проповедники и авторы жития так крепко связали образ Марии Магдалины со слезами (водой), что в начале тринадцатого столетия гильдия водоносов преподнесла в дар Шартрскому собору витражное окно с изображением эпизода из
Образ плачущей Марии Магдалины настолько укоренился в сознании, что в середине шестнадцатого столетия Иоанн Стефан Калкарский, сотрудничавший в Падуе с Везалием, вырезал на дереве гравюру дидактического содержания, где изобразил рыдающую Марию Магдалину с поднесенными к глазам руками. Она была названа «Плачущая Мария Магдалина» и включена в
561
«Si ad pedes domini cum beata Maria Magdalena venissem eosque lacrimis irrigassem conpunctionis». MS BAV Vat. lat. 1251, f. 16r;
562
«Amor Dei fecit in ea mentis sagitta doloris. Et hoc patet per lachrymas quas effudit, quai ut patet per Augustinum. Lacrymae sunt testes doloris, quibus quasi sagittis cor peccatoris vulneratur». Проповедь 4,
563
Имя Богородицы тоже являлось объектом этимологических изысканий. К рукописным библиям тринадцатого столетия часто прилагался глоссарий библейских имен. Я признательна Николь Бериу за то, что она внесла ясность в этот вопрос.
564
«Maria interpretatur Stella maris. Per mare quod amarum est intelligo amaritudinem quam debet habere penitens quando cogitat de peccatis suis». MS BAV Vat. lat. 1251, f. 114r—14v;
565
«Similiter per Magdalam penitens significatur. Magdala interpretatur admigdalum quod est cibus infirmorum. Ita est penitentia cibus penitentium. Nota in admigdalo duo sunt. Cortex exterior quia amara est per quam amaritudo penitentie significatur. Interius in nucleo est dulcedo per quod consolatio designatur». MS BAV Vat. lat. 1251, f. 14v.
566
«Ita legitur de ciconia qui serpentes comedit et bufones et cum sentit se gravata nimia replecione aquam maris igitur incorporat quae mordet et purgit intestina et sic emitit superfluum quo gravabatur. Sicut prima infirma propter nimia replecionem peccatorum debet bibere amaram contritionem». MS BAV Vat. lat. 1250 P. II, f. 68v;
567
О женщине см. Lilia Sebastiani «