В глубине души он очень мягок и вежлив, его непринужденность естественна. Самое большое удовольствие — прогуляться по ярмарке Сен-Жермен, поговорить с торговцами. Он обожал ходить в гости и всегда был душой общества. Не боялся, когда в ответ на свои подначки получал отпор, иногда даже грубый. Его чувство юмора было общеизвестно. Однажды пешком со свитой дворян он направлялся в Лувр и встретил женщину, ведшую корову. Он спросил, сколько стоит корова, и женщина назвала цену. Генрих сказал: «Это много, но я вам столько заплачу». Крестьянка кивнула на его разряженную свиту: «Сир, я же вижу, что вы не торговец скотом». На что Генрих с живостью возразил: «Да почему же мне не быть им, кумушка? Вы что, не видите всех этих телят, которые за мной идут?»
У посла Рудольфа II Габсбурга он спросил, есть ли у императора любовницы. «Если они у него и есть, — ответил тот, — император держит это в тайне». Генрих нисколько не смутился: «Правду говорят, что некоторые мужчины имеют так мало достоинств, что вынуждены прятать свои недостатки».
Под постоянной веселостью Генриха скрывалась некоторая меланхолия. Он любил иногда уединиться в кабинете. Сознавая ответственность короля, сказал однажды, что государи «рождаются не для самих себя, а для государств и народов. В этом бурном море у них есть только одно прибежище — могила, и поэтому смерть должна застать их за работой».
Генрих IV — человек образованный. Он очень хорошо знает историю, говорит по-испански и по-итальянски. Любит читать. Когда в 1609 году появляется Астрея, он незамедлительно приходит в восторг и распоряжается читать себе по нескольку страниц во время еды. Он мог бы стать в ряд лучших французских писателей: у него бодрый и импульсивный, иногда поэтический стиль. Государственным делам Генрих посвящает только два часа в день перед утренней мессой. Но министров восхищает глубина его суждений; у него живой и ясный ум, который умеет сразу найти самое лучшее решение в любом запутанном деле.
Самое, наверное, большое удовольствие для него — физические упражнения. Война была важным событием в его жизни, когда же установился мир, он заполнил время охотой и ездой верхом. Из всех французских королей Генрих IV лучше всех знал собственное королевство, проехав его вдоль и поперек. Охота и поездки верхом стали для него как бы продолжением боевой юности. Он не обращал внимания на усталость, был способен спать где угодно и когда угодно, что восхищало Сюлли: «Он бодрствовал и спал, когда хотел, и столько, сколько сам того хотел».
С возрастом здоровье этого неутомимого человека значительно расшаталось. Чревоугодие повлекло за собой приступы подагры, впервые проявившейся в 1602-м. Вскоре его мучения стали невыносимы. В 1605 году Генрих писал Сюлли, что боли настолько сильны, что «если даже речь пойдет о том, что я потеряю половину моего государства, то все равно не буду способен выслушать до конца и принять мало-мальски разумное решение».
Нечистоплотность короля вошла в историю. Часто из соображений экономии он ходил в порванной одежде, нимало не заботясь о чистоте тела: терпеть не мог стричься, как, впрочем, и мыть голову. Эту черту Людовик XIII унаследовал от своего отца, в связи с чем установилась мода на длинные волосы. Поэтому нет ничего удивительного, что от короля дурно пахло. Его любовница Анриетта д’Антраг не раз говорила ему в лицо, что от него «воняет падалью». У него ужасно пахло под мышками. По этому поводу даже шутили. Агриппа д’Обинье как-то сказал: «Настоящего дворянина находят по запаху». Приближенные короля утверждали, что в этом отношении Генрих IV действительно был первым дворянином королевства.
Мария Медичи, задыхаясь от запаха, начнет усиленно пользоваться духами, которые если не уничтожат его, то хотя бы несколько смягчат.
В остальном же Генрих IV — добрый отец, дружелюбный, легкий в общении человек, очень деликатный, нежный, внимательный. Его бурная жизнь оставила на нем свой отпечаток, но он был снисходителен, как человек, который многое пережил. Он любил жизнь, женщин, людей. К несчастью для него самого и Марии Медичи, их характеры были абсолютно не схожи. Принцесса Тосканская в свои 27 лет видела только ограниченный мир дворца Питти, своих камеристок, компаньонок, ее больше интересовали сплетни, разговоры о нарядах и драгоценностях, чем стремление развивать свой ум или обогащать себя опытом повседневной жизни. Конечно, Генрих IV далек от ходячей добродетели. Дамский угодник, он слитком часто попадался в ловушки собственных страстей. Однако к другим был снисходителен. Так почему же он не имеет права на подобную привилегию?