Он пустился в пространные разглагольствования о выгодах недолгого сна; впрочем, нетрудно было понять, что спать недолго означало именно спать долго, только ложиться пораньше. Он сам признался, что привык укладываться в семь или восемь вечера, но зато мигрени у него никогда не бывает.
Приход Браулио, за которым, выполняя мое вчерашнее поручение, еще на заре отправился Хуан Анхель, помешал нам выслушать конец речи сеньора де М.
Браулио привел с собой двух собак, в которых никто, кроме меня, слишком хорошо с ними знакомого, не признал бы героев вчерашней охоты. Майо, взглянув на них, заворчал и спрятался у меня за спиной, не в силах победить свое отвращение: его белая, все еще пышная шерсть, висячие уши и гордый взгляд придавали ему весьма аристократический вид, особенно по сравнению с невзрачными собачонками горца.
Браулио почтительно поздоровался и подошел ко мне спросить о здоровье семьи, а я горячо пожал ему руку, Собаки радостно прыгали вокруг меня, всячески показывая, что я им гораздо милее, чем Майо.
– Теперь будет у нас случай проверить твое ружье, – обратился я к Карлосу. – Я попросил привести двух отличных собак с фермы Санта-Элена, и вот тебе товарищ для охоты, с которым у оленей шутки плохи, и пара искуснейших следопытов.
– Вот эти? – пренебрежительно спросил Карлос.
– Эти шелудивые псы? – добавил дон Херонимо.
– Да, сеньор, они самые.
– Не поверю, даже если увижу собственными глазами, – заявил сеньор де М. и снова стал прогуливаться по галерее.
Нам принесли кофе, я заставил Браулио взять предназначенную мне чашку. Карлос и его отец не могли скрыть удивления, вызванного моей любезностью по отношению к простому горцу.
Вскоре сеньор де М. вместе с моим отцом отправились верхом посмотреть, как идут полевые работы, а мы с Браулио и Карлосом принялись проверять оружие и готовить заряд для нового ружья Карлоса.
Мы были увлечены этим занятием, когда мама незаметно дала мне знать, что хочет поговорить со мной. Она ждала в рукодельной. Мария с Эммой ушли купаться. Усадив меня рядом с собой, мама сказала:
– Твой отец настаивает, чтобы Марии сказали о намерениях Карлоса. Тебе тоже кажется это необходимым?
– Я думаю, необходимо сделать так, как хочет отец.
– Сдается мне, ты это говоришь из послушания, а не потому, что согласен с его решением.
– Я не могу не выполнить желание отца. К тому же Мария пока еще не моя невеста и вольна решать, как ей будет угодно. Я обещал ничего не говорить о нашем уговоре и обещания не нарушил.
– Боюсь, как бы Марии не повредило волнение: ведь она может подумать, будто мы с отцом не одобряем ваш союз. Твой отец не хотел говорить сеньору де М. о болезни Марии, опасаясь, как бы тот не счел это предлогом для отказа; и он, и его сын знают, что за Марией дают приданое… об остальном не хочу говорить, но ты сам все понимаешь. Скажи, как поступить, чтобы Мария и отдаленно подумать не могла, будто мы против вашего брака? Но вместе с тем, не забудь, я должна выполнить и пожелание твоего отца.
– Я вижу только один выход.
– Какой же?
– Сейчас скажу. Я уверен, что вы согласитесь со мной. Умоляю вас согласиться. Откроем Марии тайну, которой потребовал от меня отец, расскажем, что вы оба разрешили мне считать ее своею будущей женой. Обещаю вам быть осмотрительным, ничем не выдавать отцу невольную измену данному слову. Могу ли я выполнить его требование, не причинив Марии горе, которое принесет гораздо больше вреда, чем чистосердечный рассказ обо всем? Доверьтесь мне: разве не правда, что выполнить волю отца невозможно? Вы сами это видите. Согласны вы со мной?
Мама помолчала некоторое время и, ласково улыбнувшись, ответила:
– Хорошо. Но запомни, обещать следует только то что можешь исполнить. А как мне говорить с ней о предложении Карлоса?
– Так же, как говорили бы с Эммой в подобном случае, а потом расскажете ей все, что пообещали мне. Боюсь, первые ваши слова произведут на нее тяжкое впечатление, бедняжка подумает, будто вы с отцом решительно противитесь нашему союзу. Она ведь случайно услыхала разговор о своей болезни, и только ваши постоянные нежные заботы и наша с ней вчерашняя беседа немного ее успокоили. Забудьте обо мне, когда будете рассказывать ей о предложении Карлоса. А я послушаю, о чем вы говорите, спрятавшись здесь, за дверью.
Дверь вела в молельню.
– Послушаешь? – спросила мама удивленно.
– Да, сеньора.
– А зачем нужен этот обман?
– Мария будет только рада. Ведь так я добьюсь своей цели.
– Какой же цели ты добиваешься?
– Узнать, на что она готова ради меня.
– Но, вероятно, лучше, чтобы она никогда не узнала, что ты ее слышал и я на это согласилась?