Железнов тяжело вздохнул.
– Ты можешь не вздыхать, – грозно произнес генерал. – Просто представь, сколько голов полетит, что с Министерства обороны, что с нас. И поставь в известность, ладно, я сам собирался. Бутыгину сообщу. Пусть придумают пути отхода, если что. Он не дурак, и раньше времени вверх это не пойдет. А так, возможно, свои ресурсы у них есть, поделятся. Сам понимаешь, мы хоть и разработчики операции, а ниточка в Кремль от них протянута. Уф, так хреново, что даже орать не хочется. Свободен. У тебя… да нет у тебя времени. Решай вопрос. Обо всех действиях тут же докладывать.
– Есть. Разрешите идти? – Железнов встал по стойке смирно.
– Ступай. Я бы даже сказал, беги. Отставить. Подожди.
– Да, товарищ генерал.
– В банке тебе не сказали, крот-то наш в курсе, что дело ведем мы? Или я уже спрашивал…
– Нет. Я не стал на этом заострять внимание.
– Правильно сделал, но лучше бы он об этом узнал. Так он сдаст покупателя, думая, что у нас все под контролем, и, возможно, те согласятся на организацию передачи. Пока я вижу только один способ замести за собой. За тобой.
– Но не факт, что они разморозят сделки…
– Может, – оборвал генерал, – попросить у них денег безвозмездно для вторжения в одно – два государства. Не очень смешно? Ладно, ступай, думай. Думай!
– 3 –
Сложно предположить какое количество художников и поэтов нужно собрать в одном месте и дать им только на миг взглянуть на нее, чтобы они хотя бы отчасти сумели описать всю ее красоту, обаяние, грацию и невыносимую притягательность. Это занятие пустое, они обязательно что-нибудь да упустят. Если всех гениальнейших людей искусства всех времен и народов собрать вместе, то и они бы обязательно что-нибудь да не учли.
Высока, стройна, несколько худощава, что, впрочем, не мешает ее формам заставлять врезаться машинам на перекрестке. Ноги… Что за чудо! Даже если бы она была облачена в длинный балахон, они бы все равно были бы на виду так, что поезда всегда сходили бы с рельс. Ее манера держаться затмит любую светскую, да что там любую, всех светских и львиц и тигриц. Ее роскошные русые волосы всегда были распущены, но никогда не прикрывали лица. Это лицо! Что за диво! Идеально правильный овал, пухлые губки, ровные, как будто нарочно выверенные, зубки ослепительной белизны, прямой, несколько вздернутый носик, немыслимый изгиб густых бровей, длинные пушистые ресницы и эти огромные пронзительные черные глаза, из-за которых и корабли все время бы врезались друг в друга во всех портах, а самолеты задевали бы друг друга крыльями на аэродромах.
А звали ее Мария.
А занималась она тем, что… Она коллекционировала! Просто коллекционировала все, что попадалось ей на глаза и привлекало ее внимание. Коллекционировала она все, включая… людей. В своих личных целях. Ее спонсоры обеспечивали ее таким состоянием, что она могла постоянно находиться в мировых турне, где и занималась своим любимым делом.
И вот в чем загадка: никто не помнит, где и когда она впервые появилась. Каждая страна в мире, каждый город претендует на первенство, но сама она никогда об этом ничего не говорила. Для такой богини это не имеет никакого значения.
Устав от своих занятий, Мария решила дать себе отпуск и в качестве места его препровождения выбрала Москву. Разумеется, об этом никто не знал, ни об отпуске, ни о ее местонахождении. Как, собственно, никто, никогда и ничего ни о ней, ни о ее намерениях ничего не знал.
Насколько это было возможно, Мария скрыла свою внешность, чтобы не привлекать внимания, заказала такси и прямиком из аэропорта «Шереметьево» направилась в отель «Метрополь».
Там она уже особенно не скрывалась, поэтому ей, только взглянув на нее, не говоря ни слова, а вернее сказать, потеряв все слова, предоставили лучший номер, не выясняя о том, забронирован ли он был кем-то или нет.
Освоившись в отеле и оставив вещи, она покинула свой номер, решив прокатиться по вечерней Москве. Она вызвала такси и попросила шофера показать ей город во всей его вечерней красе.
Был поздний вечер и дороги были относительно свободны, что дало возможность беспрепятственно кружиться по городу. Мария не отрываясь от окна, вглядывалась в освещенные центральные улицы и в темные переулки, оглядывала высотные здания и выхватывала маленькие постройки. Скверы, бульвары, парки, мосты, рестораны, театры, магазины, ведомства… – ничто не могла скрыться от ее проницательного взгляда. Не забывала она и о прохожих, которых сканировала своим взглядом. Под конец поездки она закрыла глаза, откинулась на спинку и затаила дыхание. В таком состоянии ее и застал таксист, когда подогнал автомобиль к отелю. Он решил, что она заснула, и несмело проговорил: