Конечно, шотландская королева — не самая удачливая правительница. Но рассматривать ее ошибки и достижения все же следует в соответствующем контексте времени. Прежде всего это касается Шотландии. Управлять этой страной всегда было нелегко. В отличие от Франции или Англии шотландская монархия была гораздо слабее. Король здесь был первым среди знатных лордов. Из семи королей династии Стюартов — предков Марии все семь вступали в серьезные конфликты со своими подданными, и двое из них погибли в ходе таких противостояний. На таком историческом фоне первые годы правления Марии выглядят просто успешными.
Не стоит забывать и тот факт, что Марии первой пришлось править страной, разделенной конфессиональным конфликтом. Официальное принятие протестантизма знаменовало собой только первый шаг в длительном процессе изменения религиозных взглядов шотландцев, и растянулось оно не на одно десятилетие. В результате Мария стала правительницей страны, лишившейся внутреннего единства. Стоит учитывать и то, что принятое в 1560 году в Шотландии кальвинистское учение представляет собой куда более радикальный разрыв с католическим прошлым, нежели англиканская церковь, главой которой являлась Елизавета I. Марии пришлось иметь дело с более сложной, взрывоопасной ситуацией, и она не сумела удержать ее под контролем. Возможно, это не свидетельствует о ее искусстве политика, но поставим вопрос иначе: а кто сумел выполнить эту задачу? Филипп II Испанский долгие годы вел войну с протестантами в Нидерландах, утратив в результате половину унаследованных от отца владений в этой области. Екатерина Медичи, с которой так часто сравнивали Марию Стюарт, и ее сыновья Карл IX и Генрих III также не сумели спасти свою страну от опустошительных Религиозных войн. Возможно, речь идет о том, что представления о святости королевского сана и долге подчинения монарху столкнулись с выработавшимся в годы религиозного противостояния представлением о долге христианина — католика или протестанта, — ставившемся превыше подданства. Столкнувшись с этим, многим европейским монархам пришлось заново постигать премудрости политики, осложнившейся благодаря новому, конфессиональному, фактору.
Мария Стюарт явно не была фанатиком и не мыслила в терминах конфессионального противостояния — в отличие от многих своих противников, включая Сесила. А ее представление о будущем Шотландии было так или иначе связано с другими странами — Францией или Англией. Для современного британца, каковым является Грэм, совершенно очевидно, что проекты соединения Шотландии с Францией являлись предательством национальных интересов, а вот объединение с Англией — совсем другое дело. Однако это не было столь очевидным для европейцев XVI столетия: Шотландию и Францию уже многие века объединял военно-политический союз, а также и многочисленные культурные связи, тогда как англичане для них были врагами, ненавистными завоевателями. Сама возможность мирного сосуществования англичан и шотландцев в одном государстве в XVI веке казалась чем-то невероятным. Таким образом, объединение Шотландии и Франции в рамках одной империи было для людей того времени явлением такого же порядка, что и объединение с Англией, даже, пожалуй, более вероятным. Поэтому подписанные Марией договоры свидетельствуют не о предательстве национальных интересов, а скорее о том, какими эти интересы тогда представлялись.
Покинув Францию, Мария, по сути, сменила один «имперский проект» на другой, теперь уже английский, стараясь добиться признания своих прав наследовать английский престол. Примечательно, что эта юная правительница, казалось бы, не интересовавшаяся политикой, так и не подписала ущемлявшего ее права Эдинбургского договора с Англией. Хотя ее целью и было мирное урегулирование отношений с Англией, Мария не желала ограничить свою власть и оказаться под контролем южного соседа. Вместе с тем она не желала и отказываться от своих династических прав на английскую корону. Именно династической логике был подчинен ее брак с Генри Дарнли. За ним стояло не упрямство, а холодный расчет: из всех возможных женихов только этот укреплял права Марии и ее будущих детей на английский (и шотландский) престол. Что же до недовольства знати, то, как показывал опыт, оно было неизбежно в любом случае. Кроме того, Марии все же удалось справиться с вызванным ее замужеством политическим кризисом. И ей почти удалось добиться своего: договор, объявлявший о признании наследственных прав Марии, готовился к подписанию в 1567 году, однако был отброшен английской стороной после убийства ее супруга Генри Дарнли.