Свита Марии, сильно разросшаяся после того, как 18 июля 1550 года умер Жан де Юмьер, оказалась теперь под управлением Клода д’Юрфэ. Королеве прислуживали восемь грумов и восемь конюхов, тридцать шесть фрейлин, одиннадцать почетных слуг приемных покоев, восемь секретарей, девять привратников, двадцать восемь лакеев, четыре носильщика, четыре квартирмейстера, четыре заведующих гардеробом, казначей Жак Бошетель, два генеральных контролера финансов, пять докторов, три аптекаря, четыре хирурга и четыре цирюльника. На кухне служили пятьдесят семь человек, а в погребах — сорок два, но был всего один водонос, доставлявший воду для мытья и питья, что «приводило к всеобщей нетрезвости и неаккуратности». Кроме того, было еще постоянно менявшееся число придворных музыкантов, поэтов, шутов, танцоров, фокусников и акробатов.
За один день, 8 июня 1553 года, двор съел двадцать три дюжины караваев хлеба, восемнадцать коровьих туш, восемь барашков, четыре теленка, двадцать каплунов, сто двадцать голубей, трех козлят, шесть гусей и четыре зайца — на сумму 152 ливра 4 соля и 12 денье. Неудивительно, что Марию порой тошнило от переедания. Счета Генриха II показывают, что расходы на нужды личного хозяйства составляли 74 982 ливра в год, хотя это лишь толика королевских расходов. Когда двор, или даже один член королевской семьи, переезжал — а это происходило постоянно — за ним ехала вся свита, составлявшая длинную череду охраняемых повозок.
Менее формальным образом, в сопровождении лишь нескольких личных слуг, Генрих навещал живописный замок Шенонсо, свой подарок Диане де Пуатье. Приобретенный Франциском I в 1536 году, Шенонсо стоял рядом с мельницей у моста через реку Шер, приток Луары. Личность Дианы де Пуатье отпечаталась здесь повсеместно, а портрет Дианы в облике богини-охотницы кисти Приматиччо был удостоен чести оказаться в королевской спальне. Диана приказала разбить сады во французском стиле, хотя впоследствии Екатерина Медичи добавила сад в итальянском стиле и построила мост через реку. Таким мы видим замок сейчас, но даже вместе с изменениями, внесенными Екатериной, Шенонсо по-прежнему — замок Дианы.
Генрих имел репутацию человека, смущавшегося во время беседы с дамами, но Диана говорила с ним как с мужчиной, и в Шенонсо он приезжал, не только чтобы навестить ее, но и выслушать ее советы. Он часто приезжал и в замок Ане, принадлежавший лично Диане и находившийся примерно в пятидесяти милях от Парижа. Замок построил в соответствии с ее пожеланиями Филибер д’Орме; он представлял собой одновременно храм Дианы и загородный дворец. Окружающее замок поместье было распланировано с неменьшим тщанием, и согласно Брантому «для короля то был земной рай — таинственные укромные уголки среди деревьев, предназначенные для любовных секретов, обширный зеленый ковер для охоты и верховой езды и гряда холмов, закрывавшая его от нескромных взглядов любопытных — поистине рказочный замок».
Мария и дофин часто посещали замок Ане, чтобы почувствовать себя свободными от строгих придворных правил и разыграть свидания, о которых они читали в «Амадисе». Здесь Диана наблюдала за учебой Марии и тактично наставляла ее в искусстве оставаться женщиной в агрессивном мужском мире двора Генриха II. Важно, чтобы мужчины считали себя средоточием власти, вершителями всех дел. Поэтому серьезных вопросов надлежало касаться лишь слегка, никогда не спорить и хвалить мужчину за те идеи, которые даже не приходили ему в голову, или за его твердость, когда он явно колебался. Обещание секса или же лишение его было самым слабым из орудий женщины, как обнаружила изгнанная леди Флеминг. Власть Дианы сосредоточивалась не в ее постели, но в ее уме, и она объясняла Марии, что именно интеллект, а не что-либо еще позволит ей взять власть в свои руки, когда она станет королевой-соправительницей. Мария может содержать собственный двор и получить долю власти над мужем, избежав жалкой судьбы самки — производительницы принцев и принцесс. Как правящей королеве ей уже не нужно будет манипулировать мужчинами, чтобы они выполнили ее пожелания, но достаточно будет приказать им. Поскольку быть правящей королевой означало возвращение в Шотландию, а королева-подросток об этом и не помышляла, то, к сожалению, принимала эти прекрасные советы с милой улыбкой, но пропускала их мимо ушей.