Мария
Довольно! Пощадите! И зачем
Вы стелете ковер душистой жизни
Передо мной? В печали я и в узах…
Мортимер
И я был в узах, королева! Только
Темница рухнула! И, вновь свободен,
Мой дух восславил жизнь в ее цветенье.
Отринув поученья пуритан,
Я поклялся, чело увив цветами,
Веселый, к вам, веселым, приобщиться.
Я встретил в Риме много молодых
Шотландцев и французов благородных.
Меня, при их посредстве, принял ваш
Достойный дядя, кардинал де Гиз.
О, что за человек! И тверд, и ясен,
И прирожден повелевать сердцами!
Благого иерарха образец
И — с головы до пят — князь римской церкви!
Мария
Так вы видали незабвенный лик
Любимого, прославленного мужа,
Наставника моих невинных лет?
О, продолжайте! Помнит он меня?
Благоволит судьба к нему, как прежде?
Как прежде, он оплот Христовой церкви?
Мортимер
Его преосвященство снизошел
Мне догмы самолично изъяснить,
Сомненья совести моей рассеять.
Он мне сказал, что, разуму доверясь,
Во мраке лжи блуждает человек,
Что́ надобно очами зреть, во что
Должны мы сердцем веровать, что церкви
Христовой нужен видимый глава,
Что истина глаголет на соборах
Святых отцов. Ребячьей веры бред —
Как потускнел он вдруг перед победным
И мудрым красноречием его!
Вернулся я в святое лоно церкви,
От ереси отрекшись навсегда.
Мария
Так вы один из тех несчетных тысяч,
Кого он силой слова покорил
И устремил в блаженные края,
Как некогда нагорный проповедник?
Мортимер
Когда же вскорости служенья долг
Его призвал во Францию, я был
Направлен в Реймс, где орден езуитов
Для Англии священников готовит.
Там встретились мне Мо́рган благородный,
И Лесли, верный вам и достохвальный
Епископ Росский,[11] в чужедальнем крае
Безропотно влачащие изгнанье.
К мужам достойным этим я примкнул
И в вере укрепился. Как-то раз
Я на стене епископских покоев
Портрет заметил дивной красоты
И трогательной прелести. Я был
Волнением охвачен необычным
И зачарованный пред ним стоял.
Епископ тут сказал мне: «Не смущаясь,
Смотрите на умильный этот образ
Прекраснейшей из жен и в то же время
Всех более достойной состраданья.
За веру терпит правую она,
И ваша родина — ее темница».
Мария
Достойный муж! Не все я потеряла,
Такого друга в горе сохранив!
Мортимер
И тут же с сокрушительною силой
Он стал о ваших муках говорить,
О кровожадных ваших супостатах.
По книгам родословным непреложно
Он доказал, что вы произошли
От корня славных Тюдоров, что вам,
И только вам одной, воссесть пристало
На трон британский, а не самозванке,
На ложе любострастия зачатой,
Не признанной самим ее отцом.
Не убежденный этим показаньем,
Законников я многих вопрошал,
Перелистал немало древних хартий,—
И всяк, кто сведущ, ваших притязаний
Незыблемую силу подтверждал.
Теперь я видел: только право ваше
На Англию вменяют вам в вину,
И королевство, где томитесь вы,
Безвинная, по праву вам подвластно.
Мария
О, это право тяжкое! Оно
Всех бед моих единственный источник.
Мортимер
И тут-то я нежданно узнаю,
Что уж не Толбот[12] охраняет вас,
Что дядя к вам тюремщиком поставлен.
Я промысла божественного перст
Почуял в этой вести! Я услышал
В ней долгожданный зов судьбы, вверявшей
Моей руке освобожденье ваше.
Друзья воспряли духом! Кардинал
Дает благословенье мне и учит
Постылому искусству притворяться.
Задуман план спасенья! Мы плывем
Домой в Британию! И вот я здесь
Десятый день, как знаете вы сами.
вернуться
11
вернуться
12