Обепин
Бесчестной
Тебе самой бы Франция казалась,
Когда б она свою единоверку,
Супругу государя своего
Усопшего, забыла. Человечность
И честь велят…
Елизавета
О, в этом смысле, граф,
Предстательство я ваше уважаю.
Долг дружбы движет вами. Мне ж дозвольте,
Как должно королеве, поступать.
(Кивком головы отпускает французских кавалеров.)
Те почтительно удаляются вместе с лордами.
Явление третье
Елизавета, Лейстер, Берли, Толбот.Королева садится.
Берли
Великая монархиня! Сегодня
Ты увенчала чаянья народа.
Отныне лишь вкушаем мы блаженство
Твоих великих дел, не содрогаясь
В предвиденье грядущих мятежей.
И все ж страну гнетет одна забота.
Суровой жертвы требует народ.
Внемли его мольбе, и этот день
Навеки благо Англии упрочит.
Елизавета
(усталым голосом)
Что требует народ мой?
Берли
Головы
Марии Стюарт. Если ты желаешь
Свободы дивный дар и светоч правды,
В борьбе добытый, сохранить народу —
Ей жить не должно! Если хочешь ты,
Чтоб мы за жизнь твою не трепетали
Всечасно, — враг да сгинет! Разве ты
Не знаешь, что не все британцы с нами?
Антихрист римский много залучил
На острове приверженцев усердных.
Они твои заклятые враги!
Влечет их к этой Стюарт! Все готовы
Они прийти на помощь лотарингской
Ее родне — губителям твоим.
Их яростная свора поклялась
На жизнь и смерть вести войну с тобою,
Оружием бесовским не гнушаясь.
Там, в Реймсе, стольном граде кардинала,
Они перуны грозные куют!
Цареубийц готовят! К нам на остров
Без устали — в личинах разных — шлют
Гонцов своих предательских затей
И богомерзких козней! Третий счетом
Убийца послан к нашим берегам.
И что ни день, врагов рождает новых
Их нечистью кишащее гнездо.
А в замке Фотрингей сидит она,
Горгона этой смуты, что наш остров
Спалить решилась факелом любви,
Всех обольщает, всех дарит надеждой
И ставит под секиру палача.
Их клич — освободить ее, их цель —
На трон английский возвести Марию.
Ведь лотарингцы прав не признают
Твоих державных. В их глазах ты только
Захватчица престола, самозванка,
Венчанная успехом. Не они ль
Ей подсказали титулом писаться
Английской королевы? Мира нет
Ни с родом их, ни с ней! Ты — иль она!
Двоим вам не ужиться в этом мире.
Елизавета
Прискорбно слушать ваши речи, сэр!
Я знаю: помыслы у вас чисты,
Вещает мудрость вашими устами;
Но если мудрость требует кровавых
Деяний, ненавистна мне она.
Придумайте другой исход, милорды.
Граф Шрусбери, подайте нам совет.
Толбот
Ты рвенье оценила, сердцем Берли
Владевшее. Но, пусть мои уста
Не столь красноречивы, мной владеют
Не менее возвышенные чувства.
На страх врагам и нам во славу царствуй!
Пошли тебе всевышний многи лета!
Да благоденствует с тобой народ!
Таких счастливых дней страна не знала
Под скипетром английских королей.
Но счастье да не купится ценою
Монаршей чести! Пусть, по крайней мере,
Смежатся раньше Толбота глаза.
Елизавета
Избави бог нам честь свою пятнать!
Толбот
А если так, ищи другое средство
Спасти свою державу. Казнь Марии
Неправедна пред богом и людьми.
Ты не вольна судить другой страны
Владычицу свободную.
Елизавета
Так, значит,
Ошибся мой парламент? В заблужденье
Судебные палаты, вся страна,
Признавшие за мной такое право?
Толбот
Суд большинства — не голос высшей правды,
Парламент твой — не приговор потомства,
Британия — еще не целый мир.
Да и Британия сейчас не та,
Какой вчера была и будет завтра:
Изменчива приверженность народа,
И столь же зыбок приговор его.
«Необходимость!», «Подданных желанье!» —
Слова, одни слова! Лишь захоти,
И вскоре убедишься в полной мере,
Что нет преграды воле королевской.
Скажи, что крови не потерпишь ты,
Что жизнь сестре желаешь сохранить.
Непрошеным советчикам свой гнев
Богоугодный покажи. И тут же
Рассеется «необходимость». «Правду»
Вчерашнюю — «неправдой» нарекут.
Ты — судия! Никто, как ты! Тростник
Неверный государю не опора.
Доверься милосердью своему!
Не строгость в сердце женское вложил
Создатель. Те, что строили державу
Английскую, к браздам правленья женщин
Недаром допустили, почитая
Не строгость высшей доблестью владык.
Елизавета
Усердного ходатая мой враг
Находит в графе Шрусбери. Мне любы
Советы тех, кто обо мне радеет.
Толбот
Нет у нее ходатаев! Никто,
Страшась опалы, слова не промолвил
Отверженной в защиту. Так дозволь
Мне, старцу, обреченному могиле,
Свободному от суетных расчетов,
Защитником Марии Стюарт быть.
Пусть мир не скажет, что в твоем совете
Лишь раболепство и своекорыстье
Имели голос, но не состраданье.
На гибель ей соединилось все!
Марии ты не видела ни разу,
Она чужая сердцу твоему.
Не обеляю дел ее. Толкуют,
Она велела мужа умертвить
И вышла — это верно — за убийцу.
Тягчайший грех! Но брак был заключен
В несчастливую, смутную годину,
Под грозный рев мятежных пуритан,
Когда ее, злосчастную, теснили
Вассалы дерзкие и ужас влек
В объятия к сильнейшему — быть может,
Не без воздействия бесовских чар…
Сосуд скудельный — женская душа.