Ширится волна стачек и забастовок. Правительство лавирует. Создаются военно-промышленные комитеты. По замыслу их организаторов комитеты должны прививать рабочим оборонческие настроения. По призыву большевиков на заводах и фабриках большинства крупных городов проводится бойкот выборов в эти комитеты. На каждой фабрике, на каждом заводе разворачиваются ожесточенные баталии между большевиками и оборонцами всех мастей. Агитация идет и массовая и индивидуальная. Дорог каждый голос, он может оказаться решающим. В одном из писем брату Анна Ильинична сообщает из Петрограда: «Дорогой друг! Спешу поделиться с Вами известием о большой и прекрасной победе, одержанной нами на выборах в военно-промышленный комитет. Выбрано выборщиков было много меньшевиков и народников: наши потерпели фиаско на многих заводах. Меньшевики, среди которых больше людей тертых, красноречивых, праздновали уже победу. Их был председатель на собрании выборщиков 27-го числа, был принят их порядок дня... Они уже потирали руки. И вдруг большинством всего голосов в 10... проходит большевистское решение не участвовать в военно-промышленном комитете и уполномоченных туда не посылать... При выборе выборщиков происходили курьезные выборные явления. На некоторых заводах выбирают меньшевика, а наказ дают ему большевистский...»
В Москве из-за отсутствия постоянного большевистского комитета положение сложилось напряженное. Членов МК периодически арестовывают. Но работа не останавливается. Несмотря на репрессии, в разных концах города проходят собрания и сходки. Они вырабатывают единую большевистскую платформу по вопросу об отношении к войне. Затем Московский комитет печатает специальную «Прокламацию Московской организации РСДРП (б) против войны», в выработке и выпуске которой Мария Ильинична принимала самое активное участие. Она спешит переслать этот документ, имеющий важнейшее историческое значение, брату в Швейцарию. В своем письме она сообщает: «Прилагаемая платформа отражает умонастроение передовых слоев московского пролетариата. Она была проведена через районные собрания Московской организации.
Корней у этой организации мало, и они не глубоки. О настроении широких масс ничего определенного сказать не могу. Оно выражается в целом ряде забастовок. Но забастовки эти ни в Москве, ни в губернии не выдвигают политических лозунгов, хотя и отличаются единодушием. Часто затягиваются. Получаемые уступки (повышение заработной платы) отстают от обостряющейся дороговизны.
Забастовка на зав. Динамо (Симонова слобода) привела к закрытию завода. Военнообязанных (250 чел.) отправили к воинскому начальнику. Требовали освобождения арестованных членов правления больничной кассы и секретаря. На этом заводе успешно и в большом количестве вырабатывались шрапнельные снаряды. Завод стоит уже недели две. Охранка работает как никогда. В одиночках сидят по двое. Обысков почти не делают. Хватают на улицах, чистят Москву.
Потребность получить политически руководящий центр мучает сознательных. Целый ряд попыток созвать межрайонное собрание для выбора Московского комитета и для выработки платформы не удался. Решено создать временно Московский комитет из выбранных по районам. Пять районов выбрали. Было первое чисто организационное собрание. Следующее должно было рассмотреть и поставить штемпель временного МК под прилагаемыми документами. Новые аресты в связи с текущими забастовками не дали пока возможности вторично собраться. При таких выборах состав получается для политического руководства малоспособный, но все же единомыслящий.
Нужен опытный техник для постановки регулярного выпуска листков. Нужное для этой постановки имеется. Нужен опытный секретарь для МК...»
Письмо не только характеризует обстановку в Москве в 1915 году, оно показывает глубокое знание Марией Ильиничной этой обстановки и понимание задач, стоящих перед большевиками города. Ни повальные аресты, ни провокаторы не могут задержать нарастания революционного подъема. На место выбывших бойцов немедленно встают новые, но они нуждаются в опытном и самоотверженном руководителе. Для многих партийцев тех лет таким руководителем и идейным наставником была младшая сестра Ленина.
Среди этих трудных, полных напряженной работы дней большую радость приносит встреча с родными и близкими людьми. По дороге из командировки заехал в Москву Марк Тимофеевич. Комната кажется теплее и уютнее, когда в ней звучит глубокий бас Марка. Он рассказывает о своих поездках по стране, о встречах с людьми, о положении в отдаленных губерниях. В его присутствии даже старенький хозяйский самовар по-особому ласково поет свою песню. Мария Ильинична радуется приезду друга, жаль отпускать его из Москвы. Решили отпраздновать встречу, сходили в театр. Даже в те трудные военные годы попасть в Московский Художественный нелегко. Ночь стояли в очереди, чтобы достать входные билеты, получили колоссальное удовольствие от спектакля.
Уехал Марк Тимофеевич, но зато совершенно неожиданно появился в Москве Станислав Станиславович, полк которого проходил в Курске переформирование. Несколько дней, заполненных встречами, воспоминаниями, прогнозами на будущее, пролетели незаметно. И опять наступила пора тревожного ожидания писем с фронта. Они очень редки, эти письма. Очень дружественны, теплы, полны рассказов о происходящем, но Мария Ильинична ясно понимает, что нет в них того чувства, которое владеет ею самой. И все-таки какое счастье получать их!
Почти вся переписка ее с Кржижановским исчезла. Сохранилось письмо с поздравлением к новому, 1916 году. Оно написано на маленьких листках, как тогда говорилось, «дамской» бумаги с золотым обрезом и вытисненными по углам цветами. Станислав Станиславович прекрасно знал, как ненавидела Мария Ильинична сентиментальщину и мещанство, и начинает письмо с извинения: «Дорогая М.И.! Очень извиняюсь за необыкновенную внешность моего письма, но пишу Вам из такой трущобы, что совсем было отчаялся найти здесь бумагу для письма...» Он пишет, что его отправили на производство дознания, что дело такое ответственное и интересное, что он не ест и не спит вторые сутки. Очевидно, Мария Ильинична собралась приехать навестить его, потому что дальше в письме следует: «...найти меня здесь не легче, чем на позициях, и это настолько неудобно, что ехать, мне кажется, Вам не следует. Очень страшно...» Далее Станислав Станиславович благодарит за присланные ею романы на французском языке, пишет, что у помещика, где он квартирует, большая библиотека на шести языках и нет недостатка в литературе. Письмо заканчивается словами: «Желаю Вам быть в новом году счастливее даже, чем Вам бы хотелось...»73
Последний раз они виделись в конце 1916 года. После переформирования полка в Курске его перебросили на юг. Анна Ильинична, узнав об этом, пишет сестре: «Что это Ст. на Кавказский фронт хочет? Опять бы там в пекло не попал!.. Передай ему мой привет и удивление, что он такой вояка: как из Вологды летел на войну, так и теперь в самый жар... Передай ему от меня, что я не понимаю: такое интересное время теперь наступает, такие широкие перспективы открываются, — люди с известными качествами больше, чем ценны, и их мало теперь, как никогда...»
Анна Ильинична в тот период прилагала все усилия к восстановлению Петербургского комитета партии и хотела, чтобы Кржижановский перебрался в Питер. Но Станислав Станиславович не мог освободиться от военной службы ценой личных хлопот. Уехал на фронт, где его застал Октябрь. Вскоре Мария Ильинична узнала, что, вернувшись с фронта тяжело больным, Станислав Станиславович умер. Она навсегда осталась верна своему большому и светлому чувству.