Комнату Марии Ильиничны отличает деловой стиль: книжные шкафы, два письменных стола, за ширмой кровать, несколько кресел, и ничего лишнего. И прежде всего в глаза бросаются книги — два до отказа заполненных книжных шкафа. В одном из них стоят отдельные тома первого собрания сочинений Ленина и полностью представлено второе и третье издания его трудов, ленинские сборники, над которыми постоянно работала Мария Ильинична. На многих страницах сохранились пометки, сделанные ее рукой, многочисленные закладки. Тут же стоят отдельные издания ленинских работ, юбилейный сборник, который М.Ульяновой вручили как делегату XVII съезда партии. В другом шкафу хранится несколько сот книг, в свое время подаренных Марии Ильиничне писателями, учеными, художниками, журналистами.
И на каждой книге дарственная надпись со словами любви, уважения, признательности. Здесь книги Д.Фурманова, Ф.Панферова, Г.Серебряковой, А.Серафимовича. Здесь хранится известный труд В.И.Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (П., 1920). Эту замечательную книгу Владимир Ильич подарил сестре с надписью: «Дорогой Маняше от автора».
Над рабочим столом Марии Ильиничны висит прекрасный портрет Марии Александровны Ульяновой. Портрет выполнен маслом, написан с большим мастерством, вдохновенно, с любовью. На нас смотрит одухотворенное лицо умной и волевой женщины, давшей миру замечательных сыновей и дочерей. Этот портрет принадлежит кисти Марии Евстифеевой, написан портрет уже в 30-х годах.
Часто поздними вечерами засиживалась Мария Ильинична за письменным столом, готовя срочный материал или очередную статью. Все в Кремле затихало, пустели рабочие кабинеты и коридоры, а в окнах квартиры Ленина до 2 — 3 часов утра горел свет. Иногда, отрываясь на минуту-другую от рукописи, она поднимала голову, и взор ее непременно задерживался на портрете матери. Как не хватало Марии Ильиничне ее общества, ее чуткого участия и нежной любви! Мария Ильинична с детства хранила подарок матери — маленькие томики Пушкина. Мария Ильинична страстно любила поэзию Пушкина, многие его стихотворения и поэмы знала на память с детских лет. В юности особой любовью у нее пользовались стихи поэта, обращенные к декабристам.
В комнате Марии Ильиничны много самой разнообразной литературы, показывающей ее разностороннюю деятельность, широту ее интересов и глубокую образованность. Мария Ильинична регулярно получала списки новых книг и по ним отбирала необходимые ей. Книги поступали на квартиру со счетами, которые немедленно оплачивались. До сих пор в некоторых изданиях хранятся оплаченные счета.
На специальном столике в комнате Марии Ильиничны стоит пишущая машинка старинной фирмы «Континенталь». Иногда она печатала на этой машинке, стараясь выбрать время, когда никого не было дома.
После переезда в Москву редакция газеты «Правда» разместилась в здании бывшей гостиницы «Дрезден», почти напротив здания Моссовета. Скобелевская (ныне Советская) площадь, гостиница «Дрезден», комната № 254 — первый московский адрес редакции. Всего одну небольшую комнату занимала сначала редакция центрального партийного органа.
В новой столице РСФСР номер газеты «Правды» вышел 16 марта 1919 года за подписью ответственного секретаря М.Ульяновой.
Сотрудников редакции было буквально наперечет: ответственный секретарь — Мария Ильинична, заведующий иностранным отделом, заведующий отделом «по провинции» и поэт Леонтий Котомка. Только в мае появилась еще помощница Сара Крылова. Вот почему первое время Мария Ильинична занималась всеми делами.
Она вычитывала гранки, следила за набором и версткой материалов, связывалась с авторами по телефону, производила и расчет с рабочими типографии. Работы было невпроворот, она забывала об отдыхе и обеде, и только требовательный звонок Владимира Ильича мог заставить ее уехать на час-полтора домой. И снова она за столом, а кругом на полу, на стульях газетные полосы, рукописные материалы, пачки писем, фотографии и с утра до вечера бесконечные телефонные звонки.
В июне 1918 года редакция переселилась в другое помещение по Тверской улице, в доме № 48, заняв весь третий этаж. Теперь число сотрудников вырастает до тридцати человек, появляется даже сторож — Олимпиада Никаноровна Журавлева.
Каждое утро на протяжении более чем десятилетия можно было видеть Марию Ильиничну входящей в здание редакции с черным портфелем под мышкой. Ее рабочий день начинался в 9 часов утра, когда многие сотрудники еще отсыпались. Перед формированием очередного номера она просматривала ночные телеграммы, перечитывала все статьи, беседовала с сотрудниками, давала новые задания, отбирала фотоинформацию. И вся эта работа проходила под аккомпанемент неумолкаемых телефонов, московских и междугородных. И так продолжалось до двух часов дня... Когда был еще жив Владимир Ильич, он обычно звонил ей в это время по «верхнему» телефону и одновременно высылал за ней машину.
К обеду приезжала из Наркомпроса и Надежда Константиновна. За ужином всей семьей собирались редко, ведь Марии Ильиничне приходилось каждый вечер ждать первых оттисков свежего номера и подписывать его в печать. Но однажды, вспоминала Клара Цеткин, «я застала жену и сестру Ленина за ужином, к которому я тотчас же была приглашена самым сердечным образом. Это был скромный ужин любого среднего советского служащего того времени. Он состоял из чая, черного хлеба, масла, сыра. Потом сестра должна была «в честь гостя», поискать, нет ли чего «сладкого», и, к счастью, нашлась небольшая банка с вареньем».
Уходя с головой в работу, Мария Ильинична умела заражать своим отношением к делу и всех окружающих. Вокруг нее создавалась особенно дружественная и деловая обстановка. «Время совместной работы с Марией Ильиничной я всегда вспоминала как один из лучших эпизодов моей жизни, — напишет впоследствии сотрудница редакции Л.Быстрова. — Во всей работе секретариата чувствовалась особенно слаженная, товарищеская атмосфера. К каждому работнику Мария Ильинична относилась исключительно внимательно, чутко. С ней советовались о работе, рабочие поэты несли ей для отзыва свои стихотворения... Мария Ильинична горела на работе, так любовно к ней относилась, что заражала всех своим энтузиазмом».
Летом 1918 года редакция «Правды» значительно расширилась, число отделов из четырех возросло до десяти. Так, прибавились отделы: «Рабочая жизнь», «Партийная жизнь», экономический, профессиональный, справочный и временный отдел, занимающийся очередной кампанией — борьбой с голодом, безработицей и т.д.
Вскоре появились в секретариате новые сотрудники — С.Виноградская и О.Тоом, на которых возложили всю техническую работу, и мальчик-посыльный. Мария Ильинична теперь имела возможность уделять большую часть своего времени работе с молодыми авторами, привлекать к сотрудничеству все больше и больше рабочих корреспондентов, ездить на фабрики и заводы.
Шел июнь 1918 года. Стояли на редкость жаркие дни для начала лета. И тополиный снег на столах рабочих комнат редакции, и душные грозовые ночи заставили Марию Ильиничну подумать, как и где проводить отдых. Она беспокоилась очень о здоровье Владимира Ильича, ведь он работал иногда по 16 часов в сутки, воздуха свежего совсем не видел. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич пригласил всех Ульяновых отдыхать у него на даче, в Тарасовке: «Картошку купил. Молоко и творог великолепны, есть и другой продукт», — писал он в своем приглашении. Ульяновы ездили туда раза два или три, а потом Владимир Ильич запротестовал: слишком много народу «толкалось» там по воскресеньям. И хотя Владимир Ильич с утра уходил на прогулку, но неизбежные встречи и разговоры за обедом и вечерним чаем утомляли его, и от любезных приглашений Владимира Дмитриевича пришлось отказаться.
«Другой дачи не было, и, чтобы подышать свежим воздухом в свободный день, — вспоминала Мария Ильинична, — мы с тех пор взяли себе за правило выезжать хотя бы на несколько часов за город, забирая с собой вместо обеда бутерброды. Ездили в разных направлениях, но скоро излюбленным местом Владимира Ильича стал лесок на берегу Москвы-реки, около Барвихи. Мы выбирали уединенное место на горке, откуда открывался широкий вид на реку и окрестные поля, и проводили там время до вечера. Товарищ Гиль, шофер Владимира Ильича, со своим авто располагался поблизости — охраны у Владимира Ильича тогда не было».