Уже несколько месяцев назад ты решила выйти замуж, а я, зная твое трудное положение, поощряла тебя к этому. Но теперешний брак ничего не решает. Образумься и откажись от этого.
Я готова тебе помочь. Если ради того, чтобы избежать этого брака, придется сделать что-то непоправимое, сделай это. Послушай, Мария, я знаю двух молодых людей, влюбленных в тебя.
Они не богаты, у них нет хорошего положения, но зато это чудесные юноши. Кто один из них, ты, наверное, догадываешься. Второй еще красивее и достойнее. Уедем немедленно! Нельзя терять ни минуты. Потом ты сможешь встретиться с этими молодыми людьми и сделать выбор. Одного ты выберешь или другого - это будет нормальная связь. Вы будете принадлежать друг другу полностью. Ты понимаешь, сколько спокойствия, блаженства и счастья содержится в этих нескольких словах? Ты знаешь, где меня найти. Достаточно знака от тебя - и я тут же все приготовлю.
Жду с нетерпением.
Эльжуня
Мария не решилась дать знак и не пошла на авантюрный проект подруги. Охраняемая матерью и братом, она уступила их давлению. Так во всяком случае можно заключить из материалов бракоразводного процесса, изученных Мауерсбергером.
Приговор варшавского консисторского суда от 24 августа 1812 года, расторгающий брак Валевских, приводит в качестве обоснования расторжения "отсутствие непринужденного согласия со стороны Валевской и насилие, учиненное над ее чувствами". Бригадный генерал Бенедикт Юзеф Лончиньский, который выступал тогда в качестве главного свидетеля на бракоразводном процессе и признался, что вместе с матерью вынудил сестру вступить в этот брак, - передал в своих показаниях отчаяние Марии в ту минуту, когда вел ее под венец: "Она ужасно плакала, была столь ослаблена рыданиями, что я еле довел ее до алтаря, мне казалось, что она коченеет в моих руках..." А во время венчания "она была так подавлена скорбью и рыданиями, что нельзя было понять, что она произносит вслед за ксендзом".
Письмо подруги в сопоставлении с этими документами как будто подтверждает концепцию, которую я выдвинул выше. В добрачном периоде жизни Марии Лончиньской явно была какая-то тайна, достаточно прочитать внимательно письмо Эльжуни. Сколько там загадок и недомолвок. Почему Мария вот уже несколько месяцев имела скрытые намерения выйти замуж? В чем заключалось ее "трудное положение"? Что связывало Марию с одним из молодых людей, которые должны были ей помочь бежать? Почему, решившись на брак, она так страшно убивалась, идя к алтарю с Валевским?
Я не настаиваю на гипотезе, заходящей слишком далеко. Я же сразу оговорился, что выдвигаю ее без особой убежденности. Из одних дат, приводимых биографомправнуком, трудно сделать такие щекотливые и рискованные выводы. Более вероятным кажется мне промежуточный вариант. Было невинное любовное увлечение сыном соседа. Может быть, оно не окончилось так резко и решительно, как утверждает граф Орнано? Может быть, молодые люди по-прежнему тянулись друг к другу? Может быть, история эта получила огласку, вызвала удаление Марии из монастырского пансиона, породила сплетни среди соседей? Может быть, капитан Бенедикт Юзеф Лончиньский, бывший костюшковский солдат и легионер, имел реальные основания опасаться, что находящаяся под его опекой сестра свяжет себя прочными узами с семьей одного из тех, кто подавлял восстание и получил за это от царя имение? В таком случае нечего удивляться, что офицер-патриот сделал все, чтобы этому помешать и даже пошел на "учинение насилия над чувствами" сестры. А Мария могла возненавидеть брата, который растоптал ее первую любовь и толкнул в объятия старика.
Вскоре после невеселых свадебных церемоний Валевские выехали в недолгое - на несколько месяцев - путешествие по Италии. Надорванное здоровье Марии требовало лечения в теплом климате. И вот еще одно интересное письмо из книги графа Орнано. Мадам де Вобан, чувствующая себя призванной опекать "малютку с грустными глазами", шлет в Рим добрые советы престарелому молодожену, своему приятелю:
Варшава, 28 февраля 1805 [Во французской версии биографии это же самое письмо, приведенное с некоторыми сокращениями, имеет дату "28 февраля 1804 г." - Прим, аитора.]
Дорогой граф! Вы, наверное, уже в Риме.
Надеюсь, Ваше долгое путешествие не оказалось слишком утомительным для Марии при плохом состоянии ее здоровья. Рим, несомненно, самое подходящее место, которое Вы могли выбрать.
Там много чудесных видов, и человеку там некогда быть одиноким.
Не знаю, как долго Вы собираетесь там оставаться, но на случай, если хорошая погода будет благоприятствовать тому, чтобы побыть еще, прилагаю рекомендательное письмо к одной из моих самых очаровательных приятельниц. Баронесса де Сталь-Хольштейн собирает в Риме материалы для книги об Италии. Ей будет приятно познакомиться с Вами и сопровождать Марию в прогулках по Вечному городу.
Дорогой друг, примите от меня один совет.
Речь идет о том, что по отношению к Марии Вы должны играть скорее роль отца, чем мужа. Вы вправе гордиться завоеванием такой жены, как Мария, но Вы должны понять, что победе этой Вы в большей степени обязаны тяжелым условиям ее домашней жизни. Если бы не они, Ваша фортуна не могла бы никогда заменить любви.
Ваши склонности и, могу даже сказать, поскольку знаю Вас долгие годы, Ваш характер должны были бы удержать Вас от женитьбы на девушке Марииных лет. Но это случилось. Теперь Вы можете сделать ее счастливой, только прибегнув к моему совету. Впоследствии Вы будете меня благодарить за это. Простите мне слова, которые могут показаться Вам слишком смелыми, и помните, что их вызвала искренняя симпатия к Вам обоим. Передайте дорогой жене мой поцелуй и считайте меня и далее искренне преданной подругой.
Барбентан-Вобан
Это письмо с первого до последнего слова кажется подлинным. Знаменитая метресса князя Юзефа Понятовского предстает в нем как живая. Стало быть, еще одна сенсация, на сей раз культурно-историческая. Будущая фаворитка Наполеона встречается в Италии (а из дальнейшей переписки следует, что встречается часто и сходится довольно близко) с его яростной противницей, изгнанной им из Франции, знаменитой романисткой АннойЛуизой Жерменой де Сталь. "Умственно безликая"
гусыня из-под Ловича присутствовала при возникновении самого популярного романа эпохи "Corinne ou de l'Italie"
("Коринна или Италия"), и как знать, быть может, даже своими высказываниями о любви обогатила сентиментальную сторону творения мадам де Сталь? Спустя два года "Коринна" покорила всю Европу. Интересовался этой книгой и сам император Наполеон, рвали ее друг у друга из рук варшавские дамы, воодушевлялись ею во время постоев гвардейские кавалеристы.
Граф Орнано приводит в своей книге еще два письма, относящиеся к итальянской поездке Валевских. В первом из них пан Анастазий выражает бесконечную благодарность теще, пани Эве Лончиньской, то что, "удостоив его руки своей чудесной дочери... сделала его счастливейшим человеком". Дальнейшая часть письма посвящена описанию благотворного влияния, которое оказывает на "дорогую Марию" ее новая подруга, "очаровательная и симпатичнейшая из женщин - баронесса де Сталь-Хольштейн".
В другом письме, написанном Марией к Эльжуне, молодая супруга расхваливает "доброту, вежливость и такт"
старого камергера, но одновременно сокрушается, что "женщины никогда не выходят за своих суженых, о которых мечтают", и приводит довольно мрачноватые размышления касательно супружества вообще. Потом она описывает варшавской приятельнице достопримечательности Рима, осмотренные в обществе "талантливой писательницы... дорогой баронессы де Сталь". Описывая визит в старинный дворец римских князей Колонна, в родстве с которыми весьма безосновательно объявляли себя польские Колонна (Колумна)-Валевскне, "малютка с грустными глазами" проявляет явное чувство юмора: