«Заплати ей».
Заплатить ей? И откуда, по его мнению, я должна знать, сколько заплатить проститутке? Я посмотрела на Денг. Ее прекрасное лицо ничего не выражало. Да к черту, сумасшедшее утро требует крайних мер. Я плеснула себе вина. Много.
– Ээ, ммм… Как же на тайском спросить, сколько он ей должен? – пробормотала я.
– Я отлично говорю на английском, и он мне должен 30 тысяч бат.
Я поперхнулась.
– Сколько? Да ты с ума сошла! Что нужно было делать всю ночь за такие деньги?
– Рассказать?
– Нет! Вот десять тысяч и уходи быстрее.
– Иди и купи себе за эти десять тысяч хороший массаж, чтобы не быть такой зажатой. Я не какая-то дешевая фрилансерша, а профессионал. Ночь со мной стоит минимум двадцатку.
– Но не тысячу же баксов! И у меня столько нет. И я не зажатая. – Или все-таки зажатая? – Слушай, ты безусловна прекрасна как утренняя роса на лепестках жасмина, и я ни минуты не сомневаюсь в твоих профессиональных эээ навыках, но наличных только пятнадцать тысяч. Сантьяго потом тебе доплатит. Уходи, пожалуйста, прошу. – Я умоляюще протянула ей деньги.
Девушка усмехнулась.
– Утренняя роса на лепестках жасмина? А ты нравишься мне. И этот милый румянец при мыслях о сексе… – Она приблизила свое лицо к моему, нежно провела ладонью по щеке, а потом поцеловала! Легко потянула за верхнюю губу, провела пальцем по нижней, на мгновение ее язык скользнул мне в рот, а потом все так же внезапно закончилось.
– Захочешь расслабиться – найди меня. Я сделаю тебе скидку.
Уходя, она обернулась.
– Меня зовут Дэт.
Какое-то время я просто стояла и не шевелилась. Тьяго подошел к бару.
– Пожалуй, мне тоже не помешает выпить. – он налил себе виски, отпил – а знаешь, я сохраню это воспоминание для грустных и одиноких вечеров. Ты уверена, что не хочешь принять ее предложение? Я бы уступил на пару вечеров.
Ну форменный же козлина? – И, кстати, ты должен мне 15 штук. – Повернувшись, я пошла в комнату одеваться.
– И мне тоже нравится твой румянец!
Я показала ему средний палец.
***
Утро, начавшееся так позорно, перетекло в по-настоящему хороший день, чему немало поспособствовало то, что мы вчетвером были слегка пьяны уже до завтрака. Не знаешь, что сказать – глотни вина, этот метод мы с успехом опробовали на практике.
К тому моменты, как мы допивали кофе (и вторую бутылку), межличностная коммуникация стала налаживаться.
– Так как все-таки получилось, что вы двое стали вместе… соседствовать?
– Ну мы дружили еще в Люксембурге и поэтому решили, что вместе нам будет не так одиноко грустить перед окном в сезон дождей.
Ева не купилась на эту жалкую сентиментальную отмазку.
– Так вы познакомились не здесь, а еще в Европе?
– На свадьбе. – вдруг сказал Хавьер. – Я вспомнил. То-то мне все казалось, что я уже тебя видел. Вы были вместе, еще такой видный парень рядом был, я решил, что вы пара.
Тьяго бросил на меня насмешливый взгляд.
– Не вы один. Это Алан, да, мой друг.
– Вы коллеги Рэя?
– Да.
Повисло молчание.
– Так значит, ты и есть эта неизвестная подружка Маризы, с которой она якобы улетела в Таиланд?
– Нет! – мы возразили одновременно.
– Нет, мама, я прилетела одна, а Тьяго на месяц позже. Мы не сговаривались и встретились здесь случайно.
– Рэй знает, что вы вместе тут?
– Мама!
– Что мама? Я должна знать, разве не так? Мариза, ты не хочешь нам объяснить подробнее, что же все-таки произошло?
– Не хочу! – я выскочила из-за стола. – Ты поэтому сюда прилетела? Потому что решила, что я не разберусь сама? Я никого не просила ради меня срываться с места! – и хлопнув дверью, выбежала на улицу.
Я села на берегу и стала смотреть на воду. О своей глупой выходке я уже жалела. За спиной послышались шаги. Кто-то отправился за мной.
Хавьер опустился рядом со мной на песок.
– Ты сейчас себя вела почти как Моника.
– Иногда мне кажется, что Моника не так уж не права, когда сразу бросается в драку.
– Но только иногда.
– Точно. Но иногда можно. Хавьер, прости меня.
– Простил. Я вообще не могу на тебя злиться. Мне иногда кажется, что ты больше похожа на меня, чем Моника, которая между тем удивительно напоминает твою маму. Я знаю, вы с Евой никогда не забудете Лукаса – и это правильно, но тем не менее, Мариза, я так рад, что вы – мои. Ты и мама, часть моей семьи.