Так, споря сама с собой, я незаметно уснула.
Эти сутки запомнились мне как одни из самых долгих в моей жизни. Когда мы с родителями в две тысячи одиннадцатом пережили тот ужасный уик-энд, даже тогда я не чувствовала себя такой беспомощной. Я могла действовать, я могла помогать другим, я приносила пользу! Я пообещала себе, что больше никогда не стану дразнить капризничающих Киру и Джоша, которых не пустили на улицу, потому что они простывшие.
Следующее мое пробуждение случилось в три часа ночи. Открыла глаза, ужасно хотелось пить. Сантьяго спал сидя, откинувшись на спинку кровати, в одежде, неудобно запрокинув голову. Наверняка собирался бодрствовать до рассвета. Я медленно, чтобы не разбудить его, подтянула себя в сидячее положение, потянулась за стаканом. Выпила воду маленькими глотками, вытянула градусник из-под подушки, померила температуру. 105,7. К черту!
Надо было пить лекарство: идти за водой, плющить таблетку, потом умудриться не подавиться ей. Я нащупала блистер, тихонько проковыляла на кухню, прикрыв дверь. Пускай спит. Уж нурофен-то я в состоянии проглотить самостоятельно.
Я представила себя древней старухой: вот я еле переползаю из комнаты, держась за спину. Да, палка бы сейчас не помешала. Когда я наконец-то плюхнулась на стул, мое сердце колотилось так, словно я пробежала стометровку. Как он там давил эту таблетку? Надо положить в ложку, черенком другой сильно прижать… Половина раскрошилась на стол, вторая половина раскомкалась крупными кусочками, наверняка начну задыхаться. Я зашипела.
– Самостоятельность проявляем? – Заспанный Тьяго широко зевнул, сел рядом, отобрал у меня ложки, лекарство, за три секунду все исправил и протянул мне с водой. – Пей.
Это несправедливо!
– Если бы я был на твоем месте, я бы тебя разбудил.
Ага, черта с два!
– Точно-точно разбудил бы, потому что я был бы больной и мне бы хотелось заботы и внимания, а ты была бы только рада их проявлять. Ведь в обычной жизни я независимый и самодостаточный человек и кажется, что я не нуждаюсь ни в чьей помощи, так что тебе было бы приятно понять, что я тебе доверяю.
Я покраснела. Намек был таким толстым, и снова справедливым. Меня бесило, что он всегда оказывался прав.
Мы вернулись в постель, но сон не шел, и я ворочалась с боку на бок, как глист. Мне было неудобно, жарко, душно. Сантьяго тяжело вздохнул:
– Иди сюда. Давай, ложись рядом.
Я прижалась к его боку, его рука свободно лежала на моем плече, перебирая волосы.
– Отросли так… Я помню, когда увидел тебя, они не доставали до плеч. Ты была такая тогда… Вы стояли все, шутили, а я не мог даже рта раскрыть, только глазел на тебя, как болван. А мне, между прочим, всегда нравились высокие брюнетки, грудастые и стервозные. Ну вот как твоя сестра. Не дерись, а то не буду рассказывать. Если бы мне год назад сказали, что я буду встречаться с тощей, плоской, рыжей ведьмой ростом с печной горшок… Все, все, я осознал свою ошибку, признаю, твои острые дерзкие сиськи могут выглядеть очень возбуждающе… Ай! Укусила, сучка! Ну, пеняй на себя! Он придавил меня к постели и стал щекотать, пока я колотила его кулаками по спине. Потом прекратил, но с меня не слез. Положил голову мне между грудей, улегся поудобнее.
– Ты такая горячая. И ребристая. Как будто я лежу на радиаторе. Если ты не прекратишь брыкаться, я тебя снова защекочу. У тебя даже соски горячие. Интересно, а что тогда там внутри… – Слова у него не расходились с делом. Не переставая трепаться, он просунул руку мне между ног и сунул палец во влагалище, стал гладить меня изнутри. Идиот. Но вопреки законам здравого смысла пришло желание и, конечно же, он это заметил. – Что такое? Тебе нравится? А если вот так? – он добавил второй палец, усилил напор. Ах, как мне нравится, когда ты молчишь. Это так сексуально, возьми на заметку. Никогда не спорь с мужчиной, или плачь, или раздевайся. – Он взял в рот мой сосок. – Ух, как пышет жаром! Как ты думаешь, тебе станет лучше, если мы полечим тебя изнутри? У меня как раз и градусник есть… – Он вел себя как форменный придурок, и я не знала, плакать или смеяться (хотя смеяться было болезненно), но его руки и губы знали свое дело. Он ласкал, кусал, тер и гладил, и терпеть это было невыносимо. Я потянула его штаны вниз.
– Ты уверена, что хочешь? Это все просто шалость… пока еще. – Ах он, оказывается, просто шалил! От охватившего возбуждения я поджаривалась изнутри, температура наверняка еще подскочила, меня бросило в пот, а он просто исследовал новые горизонты! Я красноречиво взяла его за…градусник, потянула к себе.
– Я всегда знал, что ты чокнутая – пробормотал Тьяго и раздвинул мне ноги.