И однажды утром он вошел в нашу дверь, и навсегда остался.
Вот и сказке конец. Все стало хорошо, не сразу, но стало. Леон – он не пожалел ни сил, ни времени, чтобы завоевать наше доверие, ни разу не повысил руку, не поднял голос. Я знаю, он так и не простил себя за то, что не понял сразу, в каком аду мы жили, но он сделал все, чтобы с момента, как мы попали под его защиту, мы наконец-то зажили долго и счастливо.
Я обхватила его руками и крепко-крепко обняла. Не только Сантьяго понял многое сегодня.
Он разжал объятия,лег сам и похлопал рядом с собой. Давай, ложись. Прижимайся ко мне своим прекрасным задом и спи. Утро вечера мудренее.
Он стал легонько покачиваться, баюкая меня и тихонько напевая:
Canción para dormir a un niño mapuche
Ngümay ta püñen may, ngümay ta püñen may.
Küpangün ngürü may, küpangün ngürü may.
Xapi ta püñen may, umawtumün ngürü may.
Xapi ta püñen may, xapi ta püñen may…9
Я провалилась в глубокий, цепкий сон. Смутно помню ,что Тьяго будил меня еще раз и ласково уговаривая, заставил выпить лекарство. Мне грезились дети и лисицы. У детей были яркие голубые глаза, а у лисицы, которая приснилась мне под утро, было лицо Рэя.
Как и предсказывал Тьяго, после назначения антибиотиков я быстро пошла на поправку. Уже к концу вторых суток мой голос вернулся, а через пять дней, за три дня до моего дня Рождения, я была полностью здорова.
***
После недолгого обсуждения отпраздновать мои двадцать три решили в Бангкоке. Модный ресторан, красочное ЛедиБой шоу, потом импровизированный марш-бросок по ночным барам. Когда у тебя день рождения 14 февраля, не стоит слишком заморачиваться насчет того, что ты не найдешь себе развлечений.
Рэй позвонил мне накануне праздника. Мы с Тьяго сидели в гостиной, он работал, я смотрела в наушниках «Бесстыжих» и не сразу заметила, что телефон рядом с ноутом вибрирует. «Рэй». Сердце ухнуло куда-то в пятки, но я сумела удержать лицо. Глянула на Тьяго – он был весь в экране, я осторожно взяла телефон и вышла из комнаты.
– Привет.
– Привет.
– Как дела.
– Нормально. А твои.
– Нормально.
– Я получил документы на развод.
– Да. Хорошо.
Мы разговаривали настолько без эмоционально, как будто у обоих был искусственный разум. А как можно было разговаривать с кем-то, с кем завтра мог бы праздновать пять лет знакомства?
– Ри. Ты хочешь, чтобы я подписал?
Мое сердце пропустило два удара.
– Да. Для этого я и отправила.
– Я подпишу.
– Хорошо.
– Но ты мне скажешь это в лицо.
Нет, нет, он не может так со мной поступить.
– Рэй, нет. Не надо еще раз через это проходить, мы уже все решили. Рэй, мы не разговаривали три месяца. Я не вернусь в Люксембург даже за весь чай Китая, а ты не поедешь в Таиланд, потому что у тебя работа.
– Ни здесь, ни там. Дома. В Лос-Анджелесе. Там, где все начиналось. Я буду там неделю в начале апреля.
– Рэй, это пустой разговор. Мы только снова сделаем друг другу больно. Я… Я не хочу тебя видеть.
– Боишься не устоять? – он хмыкнул и на секунду в роботе стал слышен человек.
– Нет. Нет, не в этом дело. Просто не хочу. Пожалуйста, просто подпиши бумаги.
– Мариза. Я подпишу эти чертовы бумаги без капризов и выходок в тот самый момент, когда ты мне в лицо скажешь, что больше не хочешь, чтобы я был твоим мужем. И точка. С наступающим днем Рождения, любимая.
И положил трубку.
Руки мои тряслись. Я удалила из списка вызовов его звонок, на деревянных ногах вернулась в гостиную, села на диван, поставила ноут на колени.
– Риз, кто звонил?
– Моника. Расспрашивала, что я завтра надену. Хочет убедиться, что я не буду выглядеть как лохушка.
***
Мне надо рассказать Тьяго, мне надо рассказать Тьяго, мне надо рассказать Тьяго.
Я твердила эту мантру весь вечер, всю бессонную ночь и следующий день. Когда мы добирались до Бангкока я почти решилась, положила руку ему на колено, даже раскрыла рот – и не смогла. Чертов хомяк, зло отругала сама себя, ты снова все сама портишь.
Бангкок сбивал с ног. Неподготовленный турист рисковал никогда не выбраться из этой суетливой клоаки, но Тьяго чувствовал себя в суетливом потоке улиц как рыба в воде. Мы подъехали к ресторану в семь вечера. Я твердо решила, что никакие посторонние мысли не испортят мне сегодняшний вечер и отработанным мысленным усилием задвинула все неприятные мысли под коврик сознания – привет, Скарлетт, я тоже люблю думать о плохом завтра.
Я не знала, что мне подарит Тьяго. И когда он протянул маленькую бархатистую коробочку, то в голову сами собой полезли непрошеные ассоциации. Сразу вспомнились двадцатый и двадцать первый дни рождения, и я немного истерически захихикала. Только не кольцо, только не кольцо.