— Мы кавалерию обычно союзническую используем. Армяне в конном строю хороши, можем их нанять. Они дешевле легионеров.
Мда, содержание легионов вставало в копеечку. Денарий в день вынь да положь даже каждому тирону, ветерану два, иммуну три, а примипилу уже двенадцать. Военные премии отдельно, как надбавки за риск. Очень разумно, но это тонны серебра, не жалко, но его возить и охранять такие силы отвлекаются, что скоро воевать некому станет, все будут только грузить-возить и защищать сами деньги. Надо срочно вводить бумажные, их тоже придумали не дураки, и не от хорошей жизни.
— Много их?
— Тысяч десять-двенадцать соберут.
Два легиона. Не густо, те края Тиберий знал отлично, степь, да степь кругом, но хоть какой-то дальний периметр образуется. Относительно дальний. Всё относительно, могло быть и хуже.
— Хоть что-то.
Эта война складывалась для римлян просто великолепно, Друз дирижировал своими войсками виртуозно, германцы оказались разрезаны на мелкие кусочки молниеносными, по нынешним неторопливым временам, маневрами. Всё-таки весла не моторы, и это надо учитывать. Начали в конце мая, а в середине июля уже обложили последний бург, на штурм никто не лезет, людей терять не велено, если к сентябрю не сдадутся — жечь. Корпус Агриппы ударил из Паннонии в водораздел между Альбисом и Одером, захватывая волоки между притоками, а Друз по воде, блокируя бурги и броды. Война ещё толком не началась, несколько стычек не в счёт, а считай уже закончилась. Агриппа опять вспомнил о наболевшем, закончится война, сразу начнутся другие проблемы.
— Тиберий, в ваши времена существовали просто немыслимые для моего разума возможности, неужели вы так и не научились управлять женщинами?
Да, больной вопрос, не только не научились, разучились напрочь. Нельзя его расстраивать, всё так близко к сердцу принимает.
— Манипулировать можно любыми людьми, в том числе и женщинами. Но я не уверен, что ты захочешь это делать. Ты для этого слишком благороден.
Тиберий говорил от сердца, и Агриппа это чуствовал. Чтобы стать всемогущим придётся жертвовать… Чем? Да самым дорогим.
— Придётся тебе открыться Октавии. Она сможет, и тайну сохранить, и на дочь повлиять. Другого выхода я не вижу.
Марк Агриппа посмотрел на Тиберия, после некоторой паузы тот кивнул, соглашаясь. Выхода и правда нет.
— Пусть с ней Меценат предварительно поговорит, подготовит её заранее. Ему она поверит?
— Ему поверит. Они хоть и цапаются на показ как кошка с собакой, но друг друга искренне уважают. Я попрошу Гая, сегодня же напишу.
Гай Цильний Меценат покинул Паннонию ещё до начала войны, он правильно понял тонкий намёк Тиберия с кавалерийским маршем, и решил, что пора и честь знать. Тем более, что и в Риме скучать не придётся. Меценат потихоньку набирал форму, он уже мог совершать не только пешие прогулки, но и конные, хотя пока и не продолжительные, попойки и оргии вспоминал с омерзением, и собирался жить долго и интересно. Счастливо он уже пожил, ничего хорошего. Приёмные дети очень радовали, учителя оценивали их способности весьма высоко, такое далеко не у всех законнорожденных римских детей бывает, даже в самых лучших семьях, а у него целая центурия. На него поглядывали искоса, шушукались за спиной, но это было Гаю Меценату безразлично. Он и раньше это общество в большей части презирал, а теперь и подавно. Многие мудрости он познал. Собаки лают — ветер носит. Хм. Подходяще? Вроде да.
— … ты должна повлиять на Антонию Младшую.
Октавия всё время рассказа внимательно наблюдала за Меценатом. Нет, не врёт, хоть и не всё рассказывает.
— Я хотела бы сама пообщаться с внуком, Гай.
— Кто бы сомневался. Поговоришь ещё, но действовать надо срочно. У меня есть план.
Сумасшедшим Гая Мецената она никогда не считала, даже когда пошли слухи, что всё, крыша поехала, Октавия интуитивно почуствовала, что это какой-то хитрый замысел. Так необычно с ума не сходят. Но эта хитрая сволочь пытается ЕЁ играть в тёмную. Тут дело принципа.
— Отлично, Гай Меценат. Ты расскажешь мне свой план, как только я пообщаюсь с внуком.
Октавия очаровательно улыбнулась. Потом закруглила разговор.
— На Антонию я и без твоих планов повлиять способна. Ты думаешь иначе, дорогой Гай?
— Нет, дорогая. Я твой должник.
— И ты, и Агриппа. И я ещё пока не решила, сколько вы мне должны. Ступай, Гай, я должна подумать.