После нашего переезда на Ленинский проспект в дом № 70, моя вторая школа, в которой я должен был учиться, которая имела первый номер, стала называться "школой продленного дня с углубленным знанием английского языка". Даже поговаривали о том, что некоторые предметы в этой школе будут преподаваться на английском языке! В принципе, мне с братом в этой школе совершенно не было места. Как это могло бы так случиться, чтобы двое детей вдовой женщины, перебивающейся с воды на хлеб, сидели бы за одной партой с детьми, которые каждый день на полдник с собой в портфелях приносили бутерброды с черной икрой?! Завуч школы после того скандала меня с братом не трогала, но делала все, чтобы я в ее школе не учился. Кто-то меня надоумил сразу же позвонить в РОНО и на администрацию школы пожаловаться по этому вопросу.
Самое удивительное заключалось в том, что в РОНО я позвонил с домашнего телефона и какой-то строгой тете жалобным детским голосом пожаловался на то, как нас с братом плохо приняли в школе № 1. Эта тетя не просто внимательно меня выслушала, но она задала много вопросов о том, где мы раньше учились, что нужно было бы исправить в педагогической науке, чтобы преподаемые школьные предметы лучше бы доходили до развивающегося детского разума.
На следующий день я выгнал с Камчатки какого-то толстяка ученика, накостыляв ему пару раз по толстому загривку, с большим удобством устроился за этой партой в полном одиночестве в четвертом "Б" классе. Парни этого класса долго совещались по вопросу, бить меня за наглость или не бить. Честно говоря, тогда у меня был большой настрой подраться, разбить пару школьных окон, потаскать девчонок за косичку. Но я вдруг увидел Ленку Ельчанинову и эта девчонка мне понравилась. Пока я ее внимательно осматривал, оценивая все плюсы и минусы ее фигуры, злость и желание подраться прошли. На каждом уроке меня вызывали к классной доске, заставляли отвечать на вопросы. Мне ничего не стоило повторять те мысли, которые преподаватели имели в своих головах. Одним словом, я отвечал на все их вопросы без запинки, но они мне всегда почему-то выставляли одни только тройки.
Уже гораздо позже я узнал о том, что преподавательский коллектив между собой договорился о том, чтобы выставленными мне с братом оценками доказать РОНО, что мы неучи, не имеем права учиться в такой хорошей школе, как школа № 1.
Мне нужно было что-то предпринимать, чтобы покончить с этой порочной преподавательской практикой. Должен признаться в том, что мне нравилось учиться на одни четверки и пятерки, а становиться троечником, да еще незаслуженно, совершенно не хотелось! Когда мне поставили третью незаслуженную тройку по математике, которую я любил, как лучший школьный предмет, тогда я решил начать широкие протесты. На пятый урок никто из учеников 4-го "Б" не явился, мы все спустились в спортивный зал, где увлеченно играли в волейбол. С большим трудом мне удалось убедить своих соклассников в том, что спорт — это великое дело и им стоит заниматься каждую свободную минуту.
Словом, преподаватели не сразу сообразили, что они столкнулись с новым видом протеста в связи с неправильным ко мне отношением, а именно с выставлением мне одних только троек. Когда второй и третий день учебный день 4-й "Б" в полном составе проводил в спортивном зале, играя в волейбол. Учитель физкультуры едва не сошел с ума, каждый день, наблюдая такое воодушевленное стремление со стороны четвероклассников заниматься волейболом. Он начал даже поговаривать о формировании школьной сборной команды по волейболы, о нашем участии в районном чемпионате!
На пятый день протеста произошли два важных события! Когда 4-й "Б" опять-таки не явился на урок математики, а принялся тренироваться в волейбол, то умная завуч школы все-таки догадалась о том, что в этой любви четвероклассников к волейболу кроется что-то не то?! Она вызвала врачебную комиссию для нашего обследования и на амбарный ключ заперла спортивный зал. Но все это не остановило наш спортивный порыв, первую половину учебного дня мы проходили медицинское обследование. Получив положительное медицинское заключение, пятый урок мы провели, снова играя в волейбол за закрытыми дверями спортивного зала. Такое наше поведение безмерно встревожило все школьное начальство. Было принято коллективное решение, силой вскрыть спортивный зал, строго наказать игроков в волейбол.
В тот момент, когда завуч школы, председатель медицинской комиссии, представитель РОНО и другие школьные преподаватели толклись перед дверью, в спортивном зале продолжалась игра в волейбол! Эти люди так и не смогли найти ключ к амбарному замку, поэтому не могли проникнуть в зал и выполнить приказание начальства. Все, что им оставалось делать, так это продолжать искать ключ и одновременно прислушиваться к нашим голосам, раздававшимся из-за запертых дверей зала. Когда они все-таки нашли ключ и открыли дверь, то в спортивном зале обнаружили одного только учителя физкультуры. Он сидел в кресле арбитра на уровне верхнего края волейбольной сетки, весело посвистывал в свисток, словно судил очередную встречу по волейболу. Причем, в зале явственно слышались голоса игроков обеих команд, которые требовали передач, или шли на блок, и ли готовились к новой подаче мяча в игру, но ни одного ученика в этом зале не было видно!