В тот момент я понял, что если сию минуту не придумаю достойного выхода из этого лежачего положения, то до выпускного бала стану клоуном посмешищем своего класса. У меня не было времени на то, чтобы разработать сценарий выхода из этого смешного положения, что его осуществить. Через какую-то минуту в классе прозвучит первый смешок, а затем начнет ржать весь класс в целом! Тогда со мной все будет покончено, до окончания школы я стану шутом гороховым своего класса! После слов Тимака выражение глаз Натальи Николаевны тоже начало изменяться, она уже догадалась, кто я такой, что со мной в дальнейшем может произойти.
Я лихо так изогнулся, мои ноги внезапно взлетели верх, чтобы ботинками, подошва которых вся была в дырках, врезаться в подбородок Тимака, тот, как подкошенный рухнул на пол. Я слышал только, как весь класс удивленно перевел дух, но никто не рассмеялся. Ученики и ученицы ожидали дальнейшего развития события! Но я напустил в помещение класса секундную антрацитовую темноту, в течение которой Наталью Николаевну поднял на ноги и прислонил ее к учительскому столику. Тимака поставил к окну, таким образом, будто он любуется панорамой школьного двора. Сам по привычке уселся за парту на Камчатке.
Когда темнота схлынула, то Надежда Николаевна стояла у своего учительского стола, с удивлением всматриваясь в лица учеников своего класса. Тимак немного постоял у окна, а потом, шатаясь, направился на свое место за партой на Камчатке, с явным удивлением на меня посматривая! Когда он сел за парту, то получилось, что трое учеников сидят за одной партой. По краям сидели два громадных ученика, а между ними какой-то заморыш, то есть этим заморышем был я!
Одним словом, я плохо просчитал ситуацию, не учел того, что Камчатка уже имеет двух постоянных седоков, а по трое за партами в советских школах сидеть было нельзя! Мне ничего не оставалось делать, как снова весь класс погрузить в темноту, чтобы по-новому рассадить учеников в классе. Но я не успел этого сделать, как класс начал громко смеяться! Ребята и девчата этого класса так весело и дружески смеялись, что мне стало понятным, что я стал их другом, товарищем и приятелем, а не каким-то там мальчишкой клоуном на побегушках. Посмеивалась и Наталья Николаевна, которая мне тоже очень понравилась, она подошла ко мне и, взъерошив своей ладонью мои кудри, сказала:
— Ну, Марк, ты нас всех насмешил! Решил подраться с Тимаковым, да у нас с ним никто старается не портить отношений! Ты, уж так и быть, посиди за этой партой, но на следующей перемене все-таки найди себе новое, постоянное место!
Первый день учебы в этой школе оказался занят тем, что я, разумеется, не учился, а только с кем-то или чем-то знакомился. Не было такого, чтобы меня брали за руку, куда-либо водили и кому-либо представляли в качестве нового ученика этой школе.
Преподаватели этой школы, за исключением Натальи Николаевны, с которой мы так экстравагантно познакомились, лежа на полу, на мое появление не обратили ни малейшего внимания. Ни один из них, просматривая наш классный журнал, не поинтересовался той новой фамилией, которая в этом журнале была дописана самой последней строчкой. Они посматривали на меня, хмурились или улыбались, но ни разу не поинтересовались тем, как я учился в старой школе, ни разу не вызвали к доске, ни разу не попросили ответить на какой-либо вопрос?!
Когда окончился мой первый урок в этой новой для меня школе, то Тимак хлопнул меня по плечу своей тяжелой ручищей, и предложил переговорить в укромном месте. Это его предложения я поначалу воспринял, как желание этого большого и сильного парня выяснить между нами отношения до конца. По школьным канонам это, прежде всего, означало, что в драке-поединке мы должны были с ним выяснить, кто из нас будет главенствовать в классе. Победителю должно было достаться все!
Следующий урок проходил в том же классе, поэтому я, не пересаживаясь на новое место, оставил портфель на старом месте и по школьному коридору побрел вслед за Тимаком. Честно говоря, драться мне почему-то не хотелось! Я не боялся самой драки, просто Тимак мне понравился. Он был таким добродушным и здоровым парнем, о которых иногда говорили, что они своими руками могут пятикопеечные монеты согнуть. Поэтому простой физической силой я не мог его победить, но и проиграть свое первое сражение в этой школе не имел морального права! Таким образом, получалось, что в этой драке с Тимаком я должен был прибегнуть к хитрости, обману или магической уловке, то есть победить не совсем честным путем, а мне это в душе претило.