Как это странно всегда
Вроде бы взрослые люди
А в голове ерунда
Мечтаем как дети о чуде
Марк Гром. Новая легенда
Этим утром я проснулась рано-рано от того, что солнечные лучи приятно грели мою голову. На миг даже показалось, что я опять нахожусь на острове. От радости мое сердце забилось, как сумасшедшее, но я открыла глаза и тот час же поняла - я дома, увы. На часах было только 5 часов. Конечно, я ждала, что мне позвонят с самого утра, когда Мишу хватятся, но мне позвонили только около 11. Пришлось идти.
В больнице, как я и предполагала, был переполох и суета, возбужденные санитарки и медсестры оживленно шушукались по сторонам. Я не спеша поднялась на лифте на 10 этаж, прошла по длинному пустому коридору и открыла дверь в палату Миши. Не может быть! Вот этого я точно не ожидала. У окна, засунув руки в карманы, стоял Джейк. И хотя он был одет не в пиратский наряд, а в темные джинсы и футболку, я не могла его не узнать. Это был он.
- Джейк,- тихо позвала я, не веря глазам.
Мужчина обернулся.
-Что?- удивился он, окидывая меня взглядом с ног до головы. - Простите, вы кто?
- Я Ангелина Фадеева,- представилась я, заходя в палату и осторожно прикрывая за собой дверь.
Джейк не узнал меня.
-Ясно,- ответил мужчина.- Я следователь Максим Смирнов. Я здесь в связи со странным исчезновением мальчика Миши. Вы, насколько мне известно, последняя видели его.
-Да. Наверно,- ответила я, не сводя с него глаз. Я ждала, что вот-вот мужчина улыбнется мне и воскликнет «Я так рад тебя видеть» и обнимет меня крепко-крепко. И окажется, что нет никакого следователя Максима Смирнова и все это всего лишь шутка. И это на самом деле он, Джейк, капитан пиратского корабля. Мой враг. Любимый потерянный враг.
Увы, мужчина равнодушно посмотрел на меня, сел за стол и, достав несколько листов бумаги, начал лениво писать, время от времени задавая бессмысленные, как мне казалось, вопросы. Дата моего рождения, адрес, где работаю, где учусь, с кем проживаю, когда ушла из больницы, о чем говорили с Мишей, почему задержалась в палате. И так еще минут 20 следователь задавал мне разные вопросы. Я смотрела прямо на него. Джейк. Это, несомненно, он. На запястье я заметила небольшую царапину. Это, когда я выстрелила, пуля черкнула по руке. Что с тобой случилось Джейк? Почему ты все забыл? Почему забыл меня?
- Ума не приложу. Куда он мог деться?- говорил Макс.- Мы просмотрели камеры видеонаблюдения. Там нет ничего странного. После того, как вы ушли, никто не заходил и не выходил из палаты. Куда мог деться тяжелобольной ребенок? Чертовщина какая-то.
- Он мог улететь,- сама не зная зачем, ляпнула я. Потом, опомнившись, перевела все в шутку.- Или я положила его в карман и унесла с собой.
Макс даже не улыбнулся. Потом раздраженно сказал:
- Что вы на меня так смотрите?
Я смущенно улыбнулась и с трудом отвела взгляд.
-Вы очень похожи на одного моего знакомого. Джейка.
-Странное имя. А кто он?
- Пират, - ответила я не задумываясь, а потом, встретив озадаченный взгляд Макса, добавила.- Мы общаемся в Интернете.
- Хотелось бы на него посмотреть.
- Он пропал,- грустно ответила я.- Исчез.
-Жаль,- ответил Макс, хотя видно было, что ему вовсе не жаль. Какое ему дело до друзей незнакомой девушки.
Он встал и медленно подошел к окну, посмотрел на небо.
-Не мог же он, в самом деле, улететь!
- Почему не мог? Достаточно счастливой мысли и волшебно пыльцы,- словно издеваясь, отозвалась я.
-Что?- изумленно переспросил Макс, оборачиваясь ко мне. Он определенно подумал, что у меня не все дома.
- Как в Питере Пене! Читали?
-Нет,- помотал он головой, ничего не понимая.
- Прилетела фея, посыпала его волшебной пыльцой, и он улетел в страну, где дети не растут. Кстати, он обещал сообщить, как долетит.
Тут, словно в ответ на мои слова, большой дубовый лист, подхваченный ветром, влетел в окно и упал на подоконник.
-А вот и письмо,- не моргнув и глазом, сообщила я.
- И что там написано?
-Прочитайте сами!
Макс пристально посмотрел на меня, ища подтверждения тому, что я все-таки не сошла с ума. Мне даже показалось, что его рука в кармане, теребит сотовый телефон, борясь с искушением вызвать психиатрическую помощь.
- Вы это серьезно?- спросил он
- А вы сами как думаете?- даже не улыбнувшись и, смотря прямо ему в глаза, ответила я.- Конечно, шучу.
Макс взял лист, неожиданно взгляд его затуманился, и он произнес:
- У меня все хорошо. Я долетел.
Я изумленно воскликнула:
-Что?
Но Макс уже пришел в себя и раздраженно отбросил лист.
-Вы совсем заморочили мне голову. Можете идти.
Я еле сдержала улыбку. Миша долетел. Все действительно хорошо. И пусть полиция сама ищет объяснения.
Я попрощалась и, уже подойдя к двери, услышала:
- Оставьте свой телефон. Возможно, еще будут вопросы к вам.
Я улыбнулась. Я думаю, мы с тобой еще увидимся, Джейк.
Придя домой, я достала белый больничный халат. Надо его постирать, он мне еще не скоро понадобиться. Вдруг в кармане что-то блеснула. Я аккуратно вытряхнула содержимое кармана на ладонь и рассмотрела. Волшебная пыльца. Несколько крупинок призывно мерцали на руке. Хотелось немедленно еще раз испытать чувство полета, почувствовать легкий теплый ветерок, овевающий лицо. Еле сдержавшись, я убрала ее в маленький пузырек. Может быть, когда-то она мне понадобиться. А счастливые мысли всегда найдутся. Легкий адрес: Первый поворот направо и вперед до самого утра!
Воспоминания словно вихрь закружили меня и унесли назад, в мое невероятное недалекое прошлое.
1. Встреча.
Я помню тогда был День Слез. Впервые он появился, когда умерла мама. Я не планирую его, у него нет четкого расписания. Просто иногда, придя домой, понимаю, что этот день настал. В этот день хочется плакать, зарывшись головой в подушку. Или прижаться к теплой груди родного человека, отца. Да, я знаю, если я позвоню ему, он прилетит, примчится, и мы будем сидеть, прижавшись друг к дружке, смотреть на темное небо и смахивать выступающие слезы. Раньше я так и делала. Но не сейчас. Сейчас, я выросла и поняла, что у отца давно уде другая семья, другая жена и даже другой ребенок. А у меня нет ничего, только День слез. В этот день я сажусь у окна, беру спички и сжигаю их, одну за другой в мраморной пепельнице. Аккуратно, держа спичку так, чтобы она не потухла, стараясь, чтобы спичка сгорела полностью. От конца до конца. А иногда я строю шалашики и пирамидки из спичек. Поджигаю их и, наблюдаю за тем, как поочередно вспыхивают спичечные головки. В этот момент я вспоминаю то время, когда все было хорошо. Была мама, папа и я. И еще бабушки и дедушки, тети и дяди. Но умерла мама, и все развалилось, сгорело, как сгорают мои спичечные сооружения. Да, я понимаю папу. Он еще три года жил один, со мной, пока мне не исполнилось 15 лет. А потом женился. Он не мог горевать вечно. А я могла. И я ненавидела его за это. За то, что отпустил маму, за то, что перестал горевать, за то, что решил заменить ее другой женщиной, за то что захотел стать счастливым. Он звал меня в свою новую семью. Только это не для меня. Я осталась с бабушкой. Я не хотела видеть новую папину жену. Я ненавидела ее. За то, что она не старалась заменить мне маму, за то, что хорошо относилась ко мне, за то, что всегда отпускала ко мне папу, за то, что искренне хотела быть мне другом, за то, что действительно была хорошим человеком. И это было еще хуже. Лучше бы она была настоящей мачехой. Лучше бы ненавидела меня. Тогда все было бы проще.
И если бы в этот день передо мной явилась ведьма и предложила обмен - всех моих родственников на мою маму, я бы согласилась не раздумывая.
Вот и тогда, спалив очередной коробок спичек, я ощутила некоторое облегчение. Теперь пора ложиться спать, завтра будет новый день. Надеюсь лучше!