- Маркисаич, а меня вчера на стройке боссом назвали. Иду я из прорабской и слышу сзади: «Смотри-ка Босс пошел».
Марк Исаевич выдержал значительную паузу, чтобы подчеркнуть торжественность события и невозмутимо ответил:
- Ну что ж, поздравляю, оБОССали - обтекай!
И ловко закинул, вставая с лавочки, окурок в мусорницу.
Избранное
Тот, кто помнит, ставшие теперь такими далекими, советские годы, тот наверняка вспомнит, активно насаждаемый властями, культ книги.
Какова бы ни была идеология, но человеку всегда свойственно, и собирать, и накапливать. Сколь не трудились большевики, но изменить человеческую природу им так и не удалось, несмотря даже на «Институт Мозга» и другие подобные организации. Поэтому надо было дать людям какую-то погремушку, некий паллиатив, способный удовлетворить человеческую страсть к накопительству.
Этим предметом коммунистические идеологи выбрали книгу, которая казалась им «меньшим злом», в том смысле, что она более утилитарна, и менее подвержена украшательству, чем та же, например, одежда или мебель. К тому же, книга, во время Октябрьского переворота, была единственным средством передачи информацию, что выделяло ее и ставило на новый уровень. На этом и сыграли большевики. Книга - носитель знаний - это так, но они-то втолковывали людям, что знания прибавляют ума, что, в корне своем, неверно, зато очень привлекательно для людей, поднятых революционной волной со дна общества. Обладание книгой, по-большевистски, должно было подчеркивать исключительность, советского человека. Пусть буржуины нежатся на мягких диванах, а мы владеем книгой - источником знаний. Значит мы умнее и на голову выше.
Книги не запрещалось собирать, дарить и обменивать, и даже продавать. Причем не просто собирать, а еще и хвалиться собранным. Вспомним слоганы тех лет: «книга - лучший подарок», «самая читающая страна в мире», «чтение - лучшее учение», «хорошая книга - лучший друг», которыми власти привлекали людей к книге, отвлекая их, тем самым, от всего того, что создает уют, облегчает и, что немаловажно, украшает жизнь человека. Руководство страны можно понять, ведь советские люди, по их мнению, должны были находить упоение исключительно в бою. А солдат, как известно, с легкостью гибнет только тогда, когда на этом свете его ничего не держит. Ему не пристало иметь ничего личного, ничего того, что связывало бы его с этим миром и пробуждало бы в нем желание жить. Оттого так был сер и угрюм быт советской страны, всем своим видом утверждающий, что мы - всего лишь гости на этой земле, зашедшие буквально на минутку и готовые тотчас, по первому зову, уйти отсюда.
А чтобы подчеркнуть утилитарное назначение книги в ней уничтожалось все, что говорило бы о роскоши. Наши, советские, книги, плохо сброшюрованные, на желтой и хрупкой бумаге с незамысловатыми обложками, почти всегда без иллюстраций, выглядели невероятно гадко. Был у них и еще один недостаток - слепой мелкий шрифт разобрать который порою было невозможно без увеличительного стекла. Зато стоимость книги в нашей стране была и впрямь ниже, чем на Западе, еще раз доказывая, что хорошее дешевым не бывает.
Но с полной силой мода на книги захватила советский народ в хрущевское время. Вероятно сказался перезд из общежитий и коммунальных квартир в собственное жилье. Пришло время уюта и чтобы недопустить увеличение и так высокого спроса на мебель, ковры и бытовую технику, страна включила на полную катушку рекламу книги. И она сработала! Ведь впрям - дешево и сердито, а главное - не так труднодоступно, как, например, ковер или мебельная стенка, записываться на которые стояли ночами не взирая на погоду. С книгой было попроще. Книги, как не крути, в продаже были. Хотя и не те, которые, например, хотел бы прочитать я, но ведь были. Да и размах у людей был невелик. Они покупали книжную полку и заполняли ее книгами до отказа - и все. Я помню, как одна из моих коллег по МАДИ с удовлетворением произнесла - ура, книжная полка полна! Вот он - простонародный предел мечтаний. Для особо хитрых подпольщики выпускали набор корешков, склеенный в длинную ленту, которую ставили в книжную полку, заместо книг. Если не лазить руками, то отличить подделку от настоящих книг было невозможно. А корешки были красивые - с золотым тиснением и радовали глаз.
То о чем я хочу рассказать, как раз и произошло в самый разгар книжного бума, когда мода на книги довлела над всей страной и многие советские люди собирали макулатуру, чтобы за нее получать талоны на дефицитные книги.
* * *
Как-то к Марку Исаевичу зашла русская соседка Елена Петровна Костикова - женщина уже немолодая, но все еще яркая, интересная, щепетильно относящаяся к мужскому вниманию. Она не раз заходила к Волькенштейнам посудачить с Валентиной Борисовной - женой Марка Исаевича, которая, хоть и работала много лет в Минздраве, но по-прежнему оставалась прекрасным диагностом и грамотным педиатром, не скупившимся на бесплатные консультации. Хотя в этот раз Марк Исаевич был дома один, поскольку Валентину Борисовну позвали соседи этажом выше к своему заболевшему сыну.