Большое место в нашем романе уделено описанию похода Марка Красса на Парфию. Этот поход был самой заветной мечтой Красса, самым грандиозным его предприятием. Впрочем, не только его.
Как спустя шестнадцать веков будут манить испанских конкистадоров сказочные богатства инков и ацтеков, так Восток манил римлян. При одном лишь упоминании таких далеких стран, как Парфия, Армения, Понт, Индия, у каждого, даже самого нищего и никчемного римлянина, глаза загорались алчным блеском. Тем более что перед глазами были живые примеры быстрого обогащения. Луций Лукулл после войны с понтийским царем Митридатом и армянским Тиграном сравнялся богатством с Крассом, а роскошью даже превзошел его. Помпей после победы над Митридатом захватил столько сокровищ, что, хотя его триумф длился два дня, Помпею не хватило времени показать Риму всю добычу.
Неудивительно, что и Марк Красс рвался на Восток, а чем закончились его честолюбивые устремления, вы узнаете, прочитав роман.
Беглецы
Небольшая греческая триера мерно покачивалась на волнах. Разомлевшие на солнце рабы лениво шевелили веслами. Однако их никто не торопил. Корабль медленно приближался к скалистому островку, покрытому кустарником.
На носу триеры стоял молодой человек и напряженно смотрел вдаль. Легкий ветерок трепал его дорогую тунику и ласкал густые, черные как смоль волосы. Волевой подбородок и большой орлиный нос выдавали в нем истинного римлянина. Впрочем, нос нисколько его не портил, да и разве возможно сплав молодости и силы испортить такой мелочью. За спиной молодого человека стояли два раба, готовые исполнить любое приказание.
– Позвать капитана! – негромко, но требовательно произнес римлянин.
Раб, младший по возрасту, тотчас же бросился исполнять. Вскоре явился грек, по внешности вылитый пират.
– Видишь бухточку между скалами? – указал рукой римлянин. – Правь туда.
– Но, господин, вокруг скалы, да и позволит ли глубина моря войти в бухту?
– Здесь глубоко до самого берега. Я хорошо знаю эти места, – успокоил капитана римлянин, но по тону его голоса можно было понять, что он не потерпит возражений.
– И как долго мы будем оставаться на острове? – не унимался грек.
– До наступления темноты. Затем поплывем к испанскому берегу.
– Ночью!? Помилуй, господин, ты погубишь мою триеру!
– Повторяю, я хорошо знаю эти места.
– Но ночью мы можем налететь на риф, сесть на мель.
– Перестань дрожать из-за своей старой развалины. Даже если мы разобьемся, денег, которые ты содрал с меня, хватит да новое первоклассное судно.
Капитану ничего не оставалось делать, как подчиниться римлянину. Как последний и обещал, триера благополучно вошла в бухту, и моряки бросили сходни. Первым ступил на берег сам римлянин.
– Благословенный клочок испанской земли, Марк Лициний Красс приветствует тебя! – Он раскинул руки, словно желая обнять этот маленький скалистый островок.
– Тише, Марк, прошу тебя… – испуганно промолвил подошедший соплеменник.
– Не бойся, Сервий, здесь человеку нечего делать, а чайки не предадут.
– И что, люди совершенно не посещают этот остров? – вступил в разговор второй товарищ Красса.
– А кому нужны эти скалы, Децим?
– Так может, нам переждать смутное время здесь? Возьмем у капитана лодку, наши рабы построят хижины.
– Нет, друзья, – отрицательно покачал головой Марк Красс, – у меня на материке есть убежище получше. Завтра вы сможете убедиться в этом.
Тем временем моряки и рабы покинули судно. Последним сходил толстый повар Красса. Он тяжелее всех переносил непривычное ему морское путешествие. К концу плавания бедняга только успел освоиться на море, как пришлось вновь привыкать к земле. Ему казалось, что земля качается, и оттого он шел мелкими шажками, балансируя при этом руками. Несмелые потуги толстяка вызвали смех моряков.
– Эй, Требоний, иди смелее, мы подержим землю! – раздался крик, и несколько человек уцепились за траву, подтверждая действиями свои благие намерения.
– Да это у него живот качается и мешает идти! – крикнул кто-то. – Отъелся за плавание, как жертвенный бык.
– Подожди, Требоний, мы подержим твой живот! – Два моряка бросились на помощь толстяку.
Однако они не поспели. Неведомая сила вдруг повела Требония влево и бросила прямо на большой куст, усеянный колючками. Его оханья и стоны заглушил новый раскат дружного хохота.
Вдоволь насмеявшись, моряки принялись готовить нехитрый ужин. Впрочем, особого их почтения сначала удостоился солидный бочонок. То и дело мореходы подходили к нему и, согнув спину в поклоне, цедили вино в кружки. Поодаль рабы римлян накрывали свой стол. Только повар Красса валялся рядом со злосчастным кустом. Вначале он пытался встать на ноги и приступить к своим обязанностям, но у него ничего не вышло. Вдобавок к морской болезни и ушибленному боку тело его оказалось утыкано колючками, как у ежа.
– Наверное, римляне останутся без ужина, – подвели итог моряки.
Однако Марк Красс в это время менее всего думал о еде. Вместе с капитаном он взобрался на самую высокую скалу острова и, видимо, знакомил его с дальнейшим маршрутом. Рука Красса то и дело указывала на видневшийся вдали берег материка.
Когда на землю опустились сумерки, триера покинула остров. К радости капитана и неудовольствию Марка Красса, ночь видалась лунная и светлая. Впрочем, испанского берега судно достигло благополучно, чем оба были чрезвычайно довольны.
На берег сошли только Красс, два его товарища и с десяток их слуг.
– Отчаливай! – махнул рукой римлянин капитану.
– Удачи тебе, Марк Красс! – ответил ему грек.
Маленький отряд вышел на тропинку, идущую вдоль берега. Постепенно тропинка углублялась в лес. Когда море скрылось за деревьями, Красс резко изменил направление. Теперь отряд с трудом продирался сквозь заросли девственного леса.
– Марк, чем тебе не понравилась та тропа? – спросил Децим, осматривая одежду, превратившуюся в лохмотья.
– Придем на место, Децим, наденешь другую тунику; а головы другой не приставишь. Так что думай: что надо беречь, а чем можно пожертвовать.
– Из-за твоих предосторожностей я едва не лишился глаза, а он для меня кое-что значит, – продолжал бурчать Децим.
Поплутав по лесу и пройдя не менее трех миль[1], римляне вновь вышли к морю. Солнце давным-давно взошло. В морской дали все еще виднелась черная точка – это уплывала доставившая отряд триера. Возмущению Децима не было предела. Он поискал глазами виновника своих мучений, но тот словно сквозь землю провалился.
– Где Марк? – растерянно спросил Децим своих товарищей. Те оторвали взгляд от удалявшегося судна и только сейчас заметили, что их друг, господин и проводник бесследно исчез.
– Марк! Марк Лициний Красс! – принялись они дружно звать товарища.
Внезапно, шагах в пяти от них, в расщелине скалы показалась взлохмаченная голова Красса.
– Не кричите, словно в цирке, – строго предупредил он, – если, конечно, не хотите заменить гладиаторов на арене. Марий и Цинна с удовольствием вам такое устроят. Идите-ка лучше знакомиться со своим новым жилищем.
Вскоре весь отряд Красса оказался в пещере. Правда, прежде массу хлопот им доставил повар, который никак не мог протиснуться в узкую расщелину, служившую входом. Несчастный Требоний несмело предложил расширить вход. Однако его спутники нашли это предложение неразумным и решили проблему иначе. Два человека принялись тащить его изнутри, а несколько рабов подпихивали снаружи. Рабы получали редкое удовольствие, толкая повара, и когда толстяк наконец пролез в пещеру, у них был вид детей, у которых отняли любимую игрушку.
Пещера была великолепна, как и все созданное лучшим творцом – природой. Высота сводов была такой, что самый высокий человек, стоя во весь рост с вытянутой вверх рукой, не мог достать до потолка. Сразу за входом следовал просторный зал, расходившийся в стороны в виде больших сообщающихся между собой гротов. Так как вход находился на южной стороне, то через него в пещеру проникало солнце, и в зале было светло весь день. В одном из гротов наружу выходил небольшой родник. Вода в нем была необычайно приятна на вкус и не являлась дополнительным источником влажности – стены пещеры не впитывали влагу благодаря высокой плотности камня. Воздух был чист и хранил в себе запахи леса и моря.
1. Римская миля – 1480 м.