– Так это ты меня сюда привела?! – воскликнул Марк, отринув губы голой бестии. Та давно уже выпустила его шею из насильственных объятий.
– Да, – ответила девушка, и в её голосе прозвучала такая отчаянная надежда, что у Марка невольно ёкнуло сердце.
– Но как? Зачем?
– Разве ты не понял? Я же показала тебе. Ты дорог мне. Ты дорог мне очень давно. Я смотрела за твоей жизнью и мечтала о встрече. Многие-многие годы.
– Ты следила за мной?
– Да, и очень долго.
– Зачем?
– Ты мне понравился.
Марк всплеснул руками и обошёл голую девушку стороной. Она не стала его задерживать, только проводила взглядом.
– Я не понимаю… Я не понимаю… – затараторил Марк и принялся расхаживать взад вперёд.
– Я не причиню тебе зла, – умоляющим тоном произнесла девушка. – Давай просто подружимся. Я так долго ждала тебя! Давай хотя бы поговорим!
2
И они поговорили. Силе́т, так звали обнажённую бестию, проводила Марка в широкий зал полусферической формы. Стены и высокий купол были черны как антрацит, а корни (или это всё-таки щупальца?) светились чистым белым светом не отбрасывая лучи и тени. Они устилали всё: и плоский пол, и сферический купол, и переходящие в купол стены. Корни двигались, медленно, хаотично, извиваясь.
Силет остановилась возле одной из стен и мысленно отдала приказ. Марк этого не чувствовал, но интуитивно понял. Пучок корней пришёл в интенсивное движение: стал изгибаться, бугриться, наращивать объём, создавать внутри себя полость. Через несколько секунд перед Марком появилось нечто, похожее на кресло из набора плетеной мебели. Вот только эту мебель сплели не из сырой древесины, и даже не из пластика, а из корневидных, светящихся щупалец.
– Присаживайся, – добродушно предложила Силет. Марк недоверчиво покосился на единственный предмет мебели в зале, но не рискнул опробовать его на мягкость. Силет не стала дожидаться, пока в госте проснётся смелость. Она отдала мысленный приказ другому пучку корней и подождала, пока тот образует второе кресло напротив. Силет демонстративно уселась вызывающе разведя ноги. Марк заметил вызов, посмотрел, смущенно отвернулся и сел на предложенное место. И, на удивление, оно оказалось весьма удобным: спина почувствовала небывалое облегчение, кровь отхлынула к ногам, руки безвольно опустились на изогнутые подлокотники, затылок нашёл идеальную точку опоры и шейные позвонки впервые ощутили облегчение.
Но Марк не смог получить удовольствие от пребывания в сверханатомическом кресле. Смущение, вот единственное, что он испытывал. Силет это поняла и приказала корням оплести её по груди и вокруг паха. Её прелести спрятались за тугими переплетениями. И Марк смог спокойно посмотреть в глаза бестии.
–Я ждала тебя одиннадцать лет, – начала Стилет. – Для моей расы это не так много. И всё же. Я мучилась голодом, потому что никто другой не мог дать мне то, что можешь дать ты.
– И что же это?
– Взаимность.
Марк добродушно рассмеялся. Нет, вовсе не над чувствами, в которых ему призналась Силет. Он рассмеялся над абсурдностью самой ситуации. Или от смущения, теперь совсем иного.
– Я ждала стечения очень многих обстоятельств. Синий шар показал мне, где и когда мы встретимся, и я не посмела ему перечить. Возможно потому, что это не имело бы смысла. Как знать? Должно было совпасть многое: твой друг, Блэкблю, должен был отправиться на поиски ведьм, и пойти именно этим путём. Ты должен был попасть точно туда, где вскоре он пройдёт. Вы должны были остаться вдвоём и пройти долгий путь. И попасть к нам. Блэка давно ждала моя мачеха. Не знаю даже, зачем. Ей мог сгодиться любой другой, да и она не голодала.
При последнем слове Марк напрягся и уставился на собеседницу. Его взгляд явно кричал: «Что значит “голодала”?».
– Мы едим тоже, что едят люди, Марк, – пояснила бестия. – Эта еда для наших тел, но не для нашего атро. Атро – это наш третий глаз, шестое чувство, телепатия и провиденье. Это ещё много чего. И оно требует еды.
От этих слов Марк перепугался ещё больше. Он напряжённо поёрзал на кресле и почувствовал, как корни улавливают каждое его движение, чтобы перестроиться.
– И что оно ест? – спросил Марк.
– Атро? Оно у каждого уникально. У кого-то атро питается чужой болью, у кого-то –чужим весельем, у кого-то – чужими душевными раздраями. Моё атро питается взаимным чувством. Взаимной ненавистью. Взаимной любовью. Но ненависть слаба. Она даёт много мотивации, но мало пищи. От ненависти моё атро начинает слабеть. А любовь… Я давно её не знаю.