Мрачный лес был разбит неровной сеткой (очевидно, изображение просек), каждый квадратик пронумерован. Под картой стоял небольшой стенд с прозрачными ячейками, куда вкладывали бумажки с названиями домов: Блэк, Донаган, Елоу, Астахов, Ред, Стай, Грин, Индиго, Пинк, Браун и так далее. Каждой ячейке соответствовал порядковый номер. И Марк сразу догадался, что тут отмечают нынешнего владельца того или иного участка.
Цифры стояли не только на квадратиках лесного массива. Поперечным пунктиром была расчерчена вся береговая линия. И здесь каждый участок имел собственный номер.
На отдельный стенд вынесли имена стюартов, что владеют тем или иным вагоном поезда на Великой магистрали. Марк вряд ли бы понял, что это за стенд, если бы сверху не прикрепили чёрно-белую фотографию паровоза. Снимок переливался глянцем, как будто только что высох под красной лампой в проявочной.
Блэк наотрез отказался комментировать своё заявление о скорых переменах. Все уговоры и попытки вытянуть из него хоть полслова ни к чему не привели. В итоге Александр сдался и решил зайти с другой стороны. Он осторожно приблизился к Марку и стал искать тему для разговора.
– Вы давно в наших краях? – Спросил Александр.
– Земными – счёт на месяцы пошёл, – ответил Марк.
– Успели Материк повидать?
– Да куда там? То по бескрайней равнине топал, то через лес на носилках ехал.
– На носилках?
– Да, было. С оборотнем повстречались. Чудом в живых остался.
Александр сочувственно покачал головой.
– А вы сами местный? – Спросил Марк.
– Да нет же! Такой же Спящий, как и вы. Вам, видимо, не до наших разговоров было. Я упоминал об этом.
– Вы правы, мне нет дела. Разбирайтесь со своей политикой сами. Я привык решать вопросы просто – не даёт жить, сам жить не будет. И всё. Развели тут игры, понимаешь.
– А вы что: мните себя способным убийцей?
– Способным? Не знаю. Опытным – да.
Александр на секунду замешкался. Его несколько сбивала с толку юная внешность Марка. И она с трудом вязались со словами об опыте.
– Я вот думаю, – Марк перебил спутанные мысли Александра, – а почему солнце в одной точке висит? Эта планета что, как луна – всегда одной стороной к объекту притяжения повёрнута?
– Что же, да... Нет... – Собирался с мыслями Александр. – Честно говоря: современная наука Материка полагает, что мы живём на плоскости.
– В смысле?
– Ну... Не на планете, а... Скажем... На диске.
– Ага. А диск на слонах или на китах?
– Да нет же, молодой человек. Тут всё сложнее. Дело в том, что мы проводили исследования на Великой равнине и на водной глади. Мы направляли пучок света максимально близко к поверхности, а с другой стороны ставили светоприёмник. Тысячи замеров показали, что коэффициент искривления поверхности крайне мал.
– Что, простите?
– По нашим расчетам: если бы мы находились на планете, подобной земле, то при таком искривлении плоскости – планета должна была быть размером с Юпитер. А это, извините, физически не возможно. Нас бы расплющила гравитация.
– Секундочку, но видимый горизонт ведь очень похож на земной.
– Это мнимо, молодой человек. Вы видите объекты на максимально возможной для вашего зрения отдаленности. А точка изгиба местности находится намного дальше. На глаз этого не определить.
– Но изгиб всё же есть. Значит Материк находится на полусфере?
– Да. Или на сегменте сферы. В любом случае, у нас недостаточно данных для однозначного ответа.
– И что, в кругосветку не разу не плавали?
– Молодой человек, ну неужели вы считаете себя самым умным? Быть может это и так, извините. Но кругосветное... Ей Богу!
– И? Что вы хотите этим сказать?
– Видите ли, океан, или море, не позволяет себя исследовать. Существует некоторая граница, мы называем её «тысячной милей», за которую судну лучше не заходить. Ещё ни один катер, баркас или, хотя бы, шлюпка не вернулись оттуда. Несколько вех назад мы проводили эксперимент – заказали в Бэк-порте плавучий трос в десять тысяч шагов, и вышли с ним в море на нашем флагмане. Когда дошли до «тысячной мили» – спустили на воду парусную шлюпку с пятью матросами. Матросы насели на вёсла и гребли до тех пор, пока позволяла длина прицепленного троса. Разумеется, выбились из сил и дали сигнал ракетницей: «передохнём и назад». Но назад не вернулись. Дозорные неотрывно следили за шлюпкой. Уверяли, что после передышки матросы снова легли на вёсла, и даже гребли в сторону крейсера, но уплывали всё дальше и дальше. На миг все на флагмане почувствовали сильную тягу – будто плавучий трос смог сдвинуть многотонную махину. Но лишь на миг. Затем трос оборвался, и шлюпка скрылась из виду.