Марк и Блэк согнулись под потолком, пытаясь удержаться на дверном косяке мысками ботинок. И им это удалось. А взглянул бы солдат армии Спящих наверх – тут же словил бы пулю. Ещё и нескольким товарищам подписал бы смертный приговор.
– Ты зачем её так? – послышалось из коридора.
– Да брось ты! Что, даже во сне женщин бить нельзя?
– А если комбат узнает? Или ротный?
– Да ротный эту бабу бы сам часа два пользовал. А я так, душу отвёл. Пошли, нечего глазеть.
– У неё кровь!
– И что? У баб крови не видел что ли? У них она каждый месяц идёт – не знал?
– Ну не изо рта же?
– Нет, и не из жопы. Да пошли уже. Не сдохнет.
Вскоре раздались удары в дверь соседней квартиры. Там открыли несколько расторопнее. Но и это не спасло никого от крепкого кулака.
Блэк слез с дверного косяка и помог Марку сделать то же самое бесшумно. В том нужды не было: вокруг стоял жуткий грохот, и раздавались визги.
– Позорище, – прошептал Блэк. – Такую шваль в армию собрал. В любой другой день я бы эту парочку на куски порезал.
– Так, а чего не режим? Задачу-то выполнили. Грохнул ты своего Блэкреда. Так чего нам теперь прятаться? Давай заберём этих ублюдков с собой и проснёмся? А?
Блэк мрачно покачал головой.
– Тебе хорошо, тебе есть, где проснуться. А я? Это же… Всё что у меня есть. Тут я живу.
Марк иронично хмыкнул и сказал:
– Насчёт проснуться: надо бы уже ложиться.
– Что, прямо здесь? – удивился Блэк.
– А чего бы нет? Тут уже искать не будут – вроде как проверено. А?
– Ты прав. Только… Хозяйка. Как с ней?
– Хочешь – сиди, карауль. А мне всё равно. Я на работу опаздываю.
Марк сел в кресло и моментально уснул.
Глава 16
Я знаю — страшно, когда уходят в никуда.
Пустая станция метро прыжок и влажные глаза.
Но там на небе — все те, кто дорог и любим.
Герои прошлых лет там ждут, и мы уже стремимся к ним.
Группа Йорш – Все панки попадают в рай
1
Марк действительно опоздал на работу. Наручные часы показали девять утра. Сумки на комоде не было. Ключей от машины – тоже. Значит, Лина уже уехала. Но его будить не стала. Почему?
– Кыс-кыс, – позвал Марк своего любимого кота. Но тот не удосужился мяукнуть в ответ.
– Черти-что, – буркнул Марк и принялся собираться.
Завтракать было нечем. Совсем. Вечером Лина приехала поздно, ничего не привезла и сказала, что поела на работе. Марк обиделся (было бы на что) и пошёл готовить себе любимому ужин из того, что осталось – то есть из двух яиц, майонеза и черствого хлеба.
–А почему ты сам не купил продукты? – проснулась совесть. Но её голос легко забило раздражение.
Марк вышел на декабрьский мороз. В носу сразу защипало, а веки сжались от снежной белизны. Но даже тени улыбки не появилось на заросшем лице.
Марк скукожился и шагал, глядя на хрустящий снег. Пустой желудок заурчал с протестом.
На витринах магазинов перемигивались новогодние гирлянды, окна домов украшали самодельные снежинки, детвора вешала мишуру на уличные елки. Но Марка всё это не трогало. Совершенно. Ему не нравилась предстоящая рутина. Ему не нравилось и то, что ждало его в часы сна. Ему не нравилось ничего. И это читалось в каждом движении.
Оставалось всего неделя до нового года. Но у них с Линой не было готово ничего – ни ёлки, ни украшений, ни планов на праздничный вечер. Марку было невдомек, что всего этого нет только у него. Лина для себя давно всё решила. Правда, его, Марка, в эти решения и не касались.
С женой Марк созвонился только в обед – когда голод окончательно лишил его сил и вынудил взять перерыв.
Разговор состоялся сухой:
– Привет дорогая!
– Да, привет.
– Как дела?
– Нормально. Я немного занята.
– Ты сегодня во сколько домой?
– Пока не знаю. Работы много. Вечером встреча с заказчиком. Позвоню, как всё закончится.
– Хорошо, купи что-нибудь покушать. Холодильник пустой.
– Сам покупай. Я на работе поем. Всё, пока.
Марк от злости чуть не разбил телефон. Только жадность удержала его от этого шага (ты что, хочешь купить себе новый?).
В этот день из очереди "по-братски" к Марку никто не попал. Те, что приезжали по записи, уходили в таком же состоянии, в каком был Марк – раздраженные и недовольные. А как они могли оставаться довольными, если на их вопросы отвечали односложно и нехотя, да ещё и глаза закатывали.