Высыпав из обуви острые камешки, он обулся. Лицо и куртку пришлось протирать влажной салфеткой. На этой стороне насыпи мох рос очень густо.
Марк собрался идти дальше. Для начала он решил перейти на другую сторону. Сюда не попадало солнце, тут густо росли мхи и колючки, и пахло сыростью. Идти по эту сторону было, по меньшей мере, неприятно. А в какой-то степени, даже опасно – можно было легко поскользнуться. А пользоваться насыпью приходилось каждые полчаса.
Марк, осторожно взбираясь по скользким камням, поднялся наверх. Прежде чем выпрямиться во весь рост, он решил осмотреться – вдруг ещё один поезд приблизится.
Поездов не было. И вообще ничего чуждого не было. Только рельсы, вентили и линии электропередачи.
– Надо идти, – приказал себе Марк.
2
На часах было уже семь. Сколько Марк прошёл за это время, он сказать не мог. Ориентиров по-прежнему не было. Не было и видимых укрытий, чтобы залечь там и выспаться. А усталость накатывала с устрашающей силой.
Поезда больше не появлялись. Это немного радовало. По крайней мере, никто не стрелял. Но и однообразные пейзажи томили до смерти. Марку начинало казаться, что он ходит по замкнутому кругу. По очень большому, но замкнутому.
Он упрямо шагал до полудня. Но потом силы его покинули, и всё тело стало молить об отдыхе. Нужно было сделать привал. Скромный. Без походного костра и шалашей. Просто растянуться на нагретых солнцем камнях и поспать. А пробудившись, выпить глоток чая, съесть половину яблока и продолжить путь.
Марк сделал в гравии небольшую ложбинку и постелил на её дно свою куртку. Длины джинсовки хватило только прикрыть грудь от камней, но этого было достаточно. Сумка, закопанная в крупные камни до середины, выступила в роли подушки.
Такую постель едва ли назовёшь комфортной. Но уставшее тело Марка быстро погрузилось в сон.
Но сам Марк проснулся. В своей кровати. Лина укрыла его перед уходом на работу и даже оставила завтрак на прикроватной тумбе. Шторы были плотно занавешены, комната погрузилась в густой сумрак. Окна, по всей видимости, были закрыты, иначе такую гробовую тишину объяснить было нельзя.
– Ну и присниться же, – недовольно буркнул Марк, ища глазами единственного потенциального собеседника. Но Барсика в комнате не было. Иначе он бы лежал на тапочках. Значит, Лина закрыла его на кухне, дабы не мешал высыпаться своему хозяину.
Марк нащупал телефон на полу и набрал номер Лины. Она ответила после минуты затяжных гудков.
– Только проснулся? – вместо приветствия сухо пробубнила в трубку Лина.
– Да, – с улыбкой кота, который вылакал банку сметаны, ответил Марк. – Спасибо за завтрак!
– Нормально себя чувствуешь?
– Разумеется, моя королева!
– Хорошо. Давай.
– Целую тебя во все вообразимые и невообразимые места!
Телефон издал сигнал отбоя.
Чувствуя себя выспавшимся, причём, как никогда в жизни, Марк потянулся, и рывком встал с кровати. Сердце ныло от одной мысли, что его любимый кот сидит в кухонном заточении, с полной миской корма и воды, но без лотка. Наверняка зверюге давно приспичило, и он, бедняга, терпит из последних сил.
Но всё оказалось не так печально. Открыв дверь на кухню, Марк обнаружил беззаботно спящие шесть кило пушистой кошатины. Солнышко пригрело длинношёрстый кошачий живот, который Барсик беззастенчиво выпятил, завалившись на спину. При этом лапки он сложил на груди, точно пародировал суслика.
– Тяжела ли жизнь, пролетарии? – обратился хозяин к коту, просто чтобы привлечь внимание. Барсик, бессовестно разбуженный в столь ранний час, повернул голову на звук. А вот глаза открыть поленился.
– Ладно, спи! Через час пылесосить будем. То-то же набегаешься.
Оставаясь дома в одиночестве, Марк брался за бытовые хлопоты. Мог выполнять чисто мужскую работу: чинить краны, смазывать дверные петли, приклеивать отошедшие стыки на обоях. Но мог взяться и за стирку, уборку и готовку. Получалось у него это из рук вон плохо. Но Лина умела держать язык за зубами. И умела благодарить за помощь, хоть и оказанную неумело.
Сегодня Марк решил побыть за хозяюшку. Быстро покончив с оставленным ему завтраком, он принялся перемывать посуду.
На тыльной стороне тарелок оставались жирные пятна даже тогда, когда они отправлялись в сушку. Кружки, испачканные бурыми кольцами от травяного чая, так и не дождались чистки содой. На сковородке остался кусочек засохшего яйца. Пригоревшее к эмали молоко ушло в полочку вместе с кастрюлей.
Затеянная стирка увенчалась куда большим успехом. И только потому, что большую часть работы взяла на себя стиральная машинка. Впрочем, на этапе сушки снова возникли недочёты. Развешанное на сушилке бельё местами было скомкано, как следует не вывернуто и не расправлено.