Закончив «Янки», Твэн снова некоторое время не писал. Осложнения в делах заставляли его переходить от ярких надежд к отчаянию. «Желаю вам счастливого рождества, — пишет он заведующему своим издательством, — к я прошу бога, чтоб до моей смерти и у меня было хоть одно счастливое рождество».
Целый год прошел в заботах о машине Пэйджа. Казалось, что машина уже окончательно готова, но она все еще не работала, как нужно. Пришлось спешно искать компаньонов — денег не хватало. Твэн выбивался из сил, пытаясь доказать, что изобретение принесет десятки миллионов долларов прибыли. По ночам мешали спать будущие миллионы и повседневные заботы — как раздобыть денег. Ухудшились и дела издательства.
Надо выпускать новые и новые книги, писать статьи. Твэн порылся у себя в архивах. Тема была почерпнута из старой пьесы о том же многократно показанном короле мечтателей о миллионах — Селлерсе.
В новой книге «Американский претендент» нашли отражение некоторые мотивы, начавшие звучать в «Янки». Аристократическая Англия в лице юного лорда преклоняется перед Америкой, страной демократии. Книга была написана наспех. Художественная ценность ее очень невелика.
В 1891 году Клеменсы решили переехать на жительство за границу. Дом в Гартфорде был заколочен, некоторых из слуг отпустили. Поддерживать тот уровень жизни, который был установлен почти два десятка лет тому назад, когда Клеменсы переселились в свой гартфордский дом, не хватило средств. Твэну хотелось на время оставить Америку. Он принялся за статьи, родилась мысль о новой книге путевых записок.
Посетив Бейрут, Нюрнберг, Гейдельберг, Швейцарию, Клеменсы обосновались на некоторое время во Франции. Твэн совершил путешествие в лодке по реке Роне. Он чувствовал себя превосходно вдалеке от тревог мира, от газет. «Совесть находится в состоянии дремоты, ленивого комфорта и полного счастья», писал он. Но даже на тихой Роне душа «миссурийского демократа» порой вспыхивала пламенем ненависти. После осмотра Старинных замков, построенных «набожными животными» — христианами, он вспоминал в письме к Жене преступления, освященные христианской религией. Теперь «эти берега… заставляют презирать человечество».
Зимою в Берлине Твэн встретился за обеденным столом с Вильгельмом. Через несколько месяцев состоялось свидание с принцем Уэльским, будущим Эдуардом VII. Американский юморист понравился принцу. Клеменсы часто встречались с представителями знати. Твэн умел смешить своих собеседников.
Однажды, впрочем, Твэн заговорил в аристократическом кругу как человек Запада. Шла беседа о предках. Указывая на висевшую тут же картину суда над Карлом I, Твэн обратил внимание присутствующих на одного из судей. «Это мой предок», скромно сказал он.
В это же время Твэн сочинил неуважительный к религии рассказ о том, как он с архиепископом и евангелистом отправился в поезде на тот свет, как незаметно поменялся с архиепископом билетами и что из этого вышло. Миссис Клеменс, конечно, категорически запретила печатать это «ужасное» сочинение. Но Твэн перевел рассказ на немецкий язык — он напечатает его по-немецки, и Ливи об этом не узнает. В последнюю минуту, однако, мужество оставило Твэна, и он признался жене в задуманном преступлении — рассказ так и не был напечатан.
Клеменсам не сиделось на месте. Из Берлина они отправились во Францию, оттуда в Италию — Рим, Флоренцию. Затем Венеция, Швейцария, снова Германия. Казалось, это путешествие беззаботных американских туристов. Но всюду, куда ни ехали Клеменсы, их настигали сообщения о делах издательства. Летом 1892 года Твэну даже пришлось предпринять спешное путешествие в Америку, чтобы найти какой-нибудь выход из создавшегося трудного положения.
Твэн снова решил писать о Томе и Геке. Слава их была велика, читатели с нетерпением ждали новых рассказов об этих любимых героях. Все это время — в дороге, в гостиницах — он работал. Рассказ о пребывании Тома и Гека среди индейцев не удался. Тогда Твэн решил посадить Гека, Тома и негра Джима на воздушный шар — они совершат кругосветное путешествие. Был начат также рассказ об итальянских близнецах, родившихся со сросшимися телами. Эта тема имела, казалось, неограниченные возможности. Предположим, один из близнецов — член общества трезвости, а другой — пьяница, один — буйный, другой — скромный, один влюблен, другой… Явно, это «свежая идея… не похожая ни на что другое в литературе».
Твэн теперь стремился писать заведомо развлекательные книги, рассчитанные на нетребовательного читателя. В них он или использовал популярность любимых героев своих лучших книг — Тома и Гека, или выводил в основном образы эксцентрические. Высокий уровень реалистического художественного мастерства, достигнутый в «Гекльберри Финне», был снижен.
Так как рассказ о близнецах получался еще недостаточно смешным, Твэн перенес действие в родной Ганнибал, названный Досонз-Лэндинг, и в воображении его начали возникать образы людей, характерных для Ганнибала. Книга писалась, как обычно, без всякого плана. Твэн выдумывал действующих лиц, и они начинали жить своей собственной жизнью, разрешать собственные проблемы, ничего общего не имеющие с близнецами. Вот Вильсон, чудак Вильсон, преисполненный презрения к человечеству. Вильсон полюбился Твэну, постепенно он сделал его главным действующим лицом.
Вильсон приезжает в маленький американский городишко. Он — мыслящий человек, вольнодумец, он полон желания быть полезным своим соотечественникам. Но жители Досонз-Лэндинг встречают Вильсона с тупой жестокостью. Это идиотичность арканзасской деревушки из «Гека», показанная изнутри. Рассказом о Вильсоне Твэн проложил путь для целой плеяды американских писателей.
Вильсона не понимают, он один против всех, этот американский Дон-Кихот. Ему бы нужно было уехать, но из гордости он остается жить в городке, приемля свою судьбу. Вильсон наблюдает жизнь американской провинции, о «ей теперь нет подъема, нет надежды. Вильсон — пессимист, свои чувства он выражает в афоризмах своего календаря.
В дальнейшем в Досонз-Лэндинг происходит много необычайных событий.
У почти белой негритянки Рокси рождается сын еще более белый. Рокси нянчит родившегося в тот же день отпрыска одной из самых аристократических местных семей. Желая вырвать своего сына из рабства, Рокси переменила одежду детей. Теперь негр считается сыном и наследником белого богача и аристократа, а белый — его раб. Сына Рокси, Тома, балуют, портят. Он — трус, вор, бессердечный человек, негодяй. Неизвестно откуда и зачем в Досонз-Лэндинг появляются итальянские близнецы. У Тома начинаются с ними столкновения. Наконец, происходит убийство. Обвиняют в нем близнецов, но истинный виновник — Том. Разоблачает его «пустоголовый» Вильсон. Он же раскрывает тайну происхождения белого негра. Дело в том, что Вильсон уже много лет занимается новым малоизвестным делом — он коллекционирует отпечатки кончиков пальцев. Именно это позволяет ему установить, кто держал в своих руках нож, которым совершено было убийство, отпечатки кончиков пальцев рассказали и о подмене, совершенной Рокси.
Несмотря на то, что значительная часть книги «Пустоголовый Вильсон» построена на заведомо сенсационном материале, в ней есть страницы, написанные с большим подъемом в реалистически-сатирическом духе. Чувствуется такая горечь, какой до сих пор Твэн не знал.
В «Вильсоне» впервые в американской художественной литературе откровенно говорится о белых жителях Юга, которые приживают детей со своими рабынями-негритянками и затем продолжают считать своих отпрысков рабами, даже если по цвету кожи они белые. Ужасы рабства показаны порою несколько мелодраматично (сын продает мать в рабство), но сильнее, чем когда-либо раньше в произведениях Твэна, показаны гневно, с ненавистью. Жестокой иронией полны афоризмы Вильсона, напечатанные в качестве эпиграфов к главам книги: «Если вы возьмете голодную собаку и сделаете ее зажиточной, она вас не укусит. В этом главная разница между собакой и человеком».
В мире, где царит обман, где один другого топит, не стоит жить. В своих записных книжках Твэн отмечает: «…Спросите человека пятидесяти лет: если бы он умер, что он дал бы, чтоб его воскресили. Он не дал бы ни копейки». «Пустоголовый Вильсон» продолжает эту тему: «Все говорят — как тяжело, что придется умирать. Странная жалоба в устах людей, которым пришлось жить». «Кто жил достаточно долго, чтобы узнать, что такое жизнь, знает, как глубоко мы должны быть благодарны Адаму, первому великому благодетелю человечества. Он принес миру смерть». «Почему мы радуемся, когда узнаем о рождении человека, и печальны на похоронах? Потому что речь идет не о нас лично».