Глава 21
Внутри было три человека: двое стояли у писсуаров, Шуйского видно не было. Значит, заперся в кабинке. Ничего, подождём. Время до звонка оставалось. Правда, немного — всего несколько минут. Но я и не планировал задерживаться. Разговор предполагался короткий.
Чтобы скрасить ожидание, я облегчился в один из писсуаров. Оба парня тем временем закончили свои дела и ушли. Я присел на подоконник. Что-то Шуйский задерживался. Срать уселся, что ли?
Однако парень словно почувствовал моё нетерпение: раздался звук сливаемой воды, щёлкнула задвижка, и он вышел из кабинки. Увидев меня, замер от неожиданности. Сюрприз!
— Какая встреча, — улыбнулся я, поднимаясь. — Можно поздравить?
Парень нахмурился.
— С чем это?
— С удачным завершением, — я кивнул в сторону распахнутой двери кабинки. — Ты ведь справился?
— Иди к чёрту! — буркнул Шуйский и направился к раковине. Открыв кран, сунул под струю воды руки, взял мыло и принялся тереть им ладони. — Сам-то что тут делаешь? Наслаждаешься запахами?
— Пришлось, пока тебя ждал, — я медленно приблизился и встал, прислонившись плечом к стене. — Ты долго пыжился. Что, наелся риса в столовке?
— Слушай, Пожарский, какого тебе надо⁈ — набычился Шуйский. — Есть, что сказать, так выкладывай! У меня нет ни времени, ни желания с тобой болтать. Тем более, здесь.
— Почему? — притворно удивился я. — Разве это не твоё любимое место? Наверное, напоминает тебе о доме.
Парень резко закрыл кран и выдернул из лотка на стене пару бумажных полотенец.
— Ты что, больной⁈ — раздражённо рявкнул он. — Чего ты добиваешься⁈ Хочешь меня вывести? Так ты очень близок, придурок! Я ведь врежу! Здесь некому меня остановить. И свидетелей нет!
— Тут ты прав, — согласился я, наблюдая за тем, как он комкает полотенца, вытирая руки. — Собственно, поэтому я и выбрал такое малоприятное место для светской беседы. Мне не нравится твой тон. Ты позволяешь себе слишком много дерзостей в мой адрес. Придётся объяснить тебе, что такое субординация.
— Да⁈ — усмехнувшись, Шуйский выбросил мокрую бумагу в ведро и развернулся ко мне, расправив широкие плечи. — Неужели? Думаешь, получится?
— Думаю, самое время проверить.
— Что ж, давай! Я тебя…
Стремительный удар в челюсть справа не дал ему закончить фразу. Раздался хруст сломавшейся кости, и парень отлетел к мусорному ведру, опрокинув его. Однако тут же начал подниматься. Надо же, какой стойкий! Впрочем, конечно, следовало учитывать, что у меня было тело человека, причём ещё очень молодого. Я-то привык к иному эффекту от своих ударов, поэтому и удивился, но быстро сообразил, что понадобится чуть больше усилий, чтобы свалить здоровяка.
Не давая ему окончательно встать, я врезал носком ботинка в подбородок, однако Шуйский успел среагировать: поставил блок, оттолкнул мою ноги и поднялся, прижавшись спиной к стене. Было видно, что удар в челюсть не прошёл бесследно, однако нокаутом тут и не пахло.
Издав нечленораздельный звук, который, очевидно, был ругательством, парень кинулся на меня. Атака была быстрой. Удары сыпались молниеносно, один за другим. Отражая их, я отступил к окну, где пригнулся и врезал противнику в живот, почувствовал твёрдый пресс. Шуйский пару раз шарахнул меня по спине, а затем попытался достать коленом в лицо. Пришлось выставить локти. Разбитой физиономии я избежал, но меня откинуло назад, к подоконнику. Парень выбросил ногу, метя в грудь. Я едва успел сбить её влево, метнулся вперёд, сокращая дистанцию, и быстро прописал ему три удара в нос. Брызнула кровь. Шуйский попятился, шатаясь. Но падать и не думал. Вместо этого принялся охаживать меня боковыми, норовя попасть по болевым точкам на бёдрах, чтобы лишить возможности быстро передвигаться. Я поднимал колени, блокируя атаки. Улучив момент, выбросил ногу, попав в живот и оттолкнув от себя противника. Подпрыгнул и врезал стопой Шуйскому в висок. Он качнулся вправо, ударился о перегородку между кабинками, но удержал равновесие, схватившись за дверь. Поскольку руки у него оказались заняты, я врезал по колену сбоку и тут же дополнил его хуком в ухо. Нога у парня подломилась, и он начал заваливаться. Руки соскользнули с перегородки.
В этот момент в туалет вошли двое парней. При виде нас они замерли в изумлении. Но лишь на пару секунд. Развернувшись, оба вылетели в коридор. Похоже, скоро здесь появятся зрители! Надо заканчивать.
Склонившись над Шуйским, я дважды быстро врезал ему по физиономии. Парень поднял руки, прикрываясь, и тут же получил ногой по рёбрам. Раздался стон.
— Не уверен, что это научит тебя быть вежливым, — сказал я, — но запомни: Пожарский не потерпит дерзостей! Можешь передать это своим родственникам.
Шуйский попытался что-то сказать, но мешала сломанная челюсть.
— Чувствую в твоём тоне агрессию, — проговорил я, покачав головой. — Кажется, урок придётся продолжить. Ты, конечно, не производишь впечатление отличника, но не думал, что с усвоением всё настолько плохо. Итак, давай закрепим.
Я уже собирался наградить его парой тумаков, как в сортир ворвался один из преподов. За его спиной маячили любопытные физиономии парней, заходивших пару минут назад. Очевидно, бегали за помощью. Вот ведь стукачи! Когда попадут в Ад, позабочусь о том, чтобы им выделили котёл с живописным видом на Огненную Геенну!
Преподу хватило трёх секунд, чтобы оценить ситуацию. Лицо его омрачилось, глаза сощурились, губы сжались. Похоже, он не ожидал увидеть в туалете такое побоище.
— Пожарский, на выход! — рявкнул он. — К директору пойдём! А вы, — обратился он к приведшим его парням, — дуйте за доктором! Приведёте его сюда — пусть позаботится о пострадавшем, — гневный взгляд снова обратился на меня. — Надеюсь, у вас есть объяснение произошедшему, господин Пожарский! — проговорил он, беря себя в руки. — Следуйте за мной! Немедленно!
Глава 22
Он отконвоировал меня на первый этаж, где располагался директорский кабинет. Встречавшиеся по пути ученики провожали меня любопытными взглядами. Попалась даже пара одноклассников, которые ненавязчиво присоединились к нам, держась на расстоянии. Видимо, решили дождаться, когда я выйду после разноса, чтобы узнать, в чём дело.
Препод постучал в дверь с латунной табличкой и вошёл, бросив мне:
— Ждите здесь!
Я и не собирался линять. Вот ещё! Даже интересно познакомиться с директором. Может, это женщина? Тогда всё будет очень просто. На двери не было ни фамилии, ни имени-отчества, так что полминуты, что я стоял в коридоре, были наполнены интригой.
Препод выглянул из кабинета, кивнул мне и распахнул дверь.
— Входите!
Сам он на разговор не остался. Видимо, успел всё изложить директору.
Я оказался в небольшой приёмной, где за столом сидела секретарша в чёрной лётной форме. Золотистые волосы были аккуратно уложены под пилотку. Кивнув мне, она указала на обитую дерматином дверь.
— Вас ждут, — сказала она строго. — Не заставляйте Василия Александровича ждать.
Войдя в следующее помещение, я увидел за большим столом из красного дерева могучего мужчину в сером костюме, с рыжими волосами, пышной бородой и лихо закрученными усами. На вид ему было лет пятьдесят. Хотя, может, и меньше. Даже наверняка. Просто растительность на лице, мощная фигура и суровый вид придавали годов.
— Закрой дверь! — бросил он резко. — Садись!
Палец указал на стул перед столом. Как только я на него опустился, директор тяжело вздохнул и, вперившись в меня серыми глазами, рявкнул:
— Макс, какого чёрта ты творишь⁈
Такого обращения я не ожидал. Подобная фраза могла бы слететь с уст отца или приятеля, но почему директор говорит со мной не как с провинившимся учеников, а как с… даже не знаю… сыном?
— Я понимаю: твой отец погиб! — продолжал тем же раздражённым тоном директор. — Возможно, ты злишься на Шуйских. Но нельзя же устраивать с ними драки! Тем более, в туалете! Как… как какой-то смерд! Ты же будущий маркграф, Макс!