— Да уж, повелитель, подумайте, что предпринять. Только не идите на поводу у Небесного престола!
— Так, ладно! Это потом. Сначала разберусь с девушкой.
Наклонившись, я припал к пухлым губкам, раздвинул их языком и, что было сил, вдохнул в себя тёмную магию копья.
Легкие обожгло, на глазах выступили слёзы, в глазах потемнело, и я почувствовал, как меня повело в сторону. Пришлось вцепиться в край кушетки, чтобы не упасть.
К счастью, проклятье быстро переработалось в обычную волшебную энергию.
— Уф! — выдохнул я. — Это было… В общем, теперь с девушкой будет всё нормально. Она больше не отравлена. Конечно, некоторый вред нанесён, но она оправится.
— Вы справились даже лучше нашего Маркиза Лерайе, — льстиво сказал Зеп. — А ведь он признанный целитель.
— Да, хотя его стрелы разят не хуже ядовитой змеи.
— Как и ваше копьё, господин.
— Но меня никогда не считали богом света и покровителем искусств. А Лерайе почему-то да.
— Всего в одном из миров, повелитель. Кажется, его там называли Аполлоном. Такое же глупое имя, как Купидон. Помнится, Маркиз был тогда настолько зол, что перебил кучу людишек из своего лука. Из-за отравленных наконечников у них даже мор начался.
— Ну, он же его и прекратил. Когда успокоился. А люди в том мире сложили длиннющую и зануднейшую поэму, увековечив его приступ злобы в гекзаметре. Так, кажется, твоя подружка приходит в себя. Оставлю вас вдвоём. Можешь сказать ей, что это ты её спас.
— Спасибо, господин. Я так и собирался сделать.
— И прекрати называть меня господином! Сколько раз повторять⁈
— Пардон… Ваше Сиятельство. О, она открыла глаза! Идите же скорее, идите!
Усмехнувшись, я оставил сладкую парочку ворковать, а сам отправился к графиням — сообщить, что волноваться не о чем, и с девушкой всё в порядке. Они решат, что её просто током долбануло, и она потеряла сознание. А остальные слуги впредь будут осторожней.
Графини вздохнули с облегчением, услышав, что проблема решена.
— Тебе следовало предупредить персонал, что у копья есть защитная система, — сказала Наталья. — Девушка могла и умереть, а хорошие слуги нынче редкость.
— Да, это моя вина, — согласился я. — Не думал, что кто-то решит стереть с него пыль.
— Добросовестные горничные убираются везде, Макс.
— Ну, ничего, сынок, — махнула рукой Анастасия. — Я сообщу персоналу, чтобы впредь его не трогали.
На том и порешили. Я отправился к себе, чтобы прилечь отдохнуть, но меня перехватил дворецкий.
— К вам госпожа Дунаева, — доложил он. — Велите проводить в ваши покои?
Я вздохнул.
— Думаю, она найдёт дорогу. Просто дайте мне минутку, чтобы самому дойти.
Дворецкий кивнул.
— Как прикажете, Ваше Сиятельство.
Что ж, думаю, пополнение запаса энергии мне сейчас не повредит. Главное, чтобы страстная любовница не сделала со мной то, чего не смог взрыв.
Глава 13
На этот раз Суламифь была в чёрном брючном костюме и белой блузке с вышивкой. Глубокое декольте украшали не только плотно сомкнутые груди, но и бриллиантовое колье, доходившее до самой ложбинки.
— Макс, я соскучилась! — объявила девушка с порога. — Если не хочешь, чтобы я нашла себе другого, ты немедленно меня… Боже, что с тобой⁈
— Упал с лошади, — ответил я, подвигав пальцами повреждённой руки. — Лекарь меня подлатал, но я ещё не совсем, как новенький.
— Надеюсь, нам это не помешает? — поинтересовалась Суламифь, расстёгивая пуговицы на жакете. — Потому что я не собираюсь остаться ни с чем! Столько сюда ехать и… А зачем ты катался на лошади? Погоди! Ты что, ездил в лес⁈ Охотился, да⁈ Мало тебе того, что случилось с твоим отцом — ты и сам едва не погиб, кстати, — так ты теперь…
— Помолчи-ка, дорогуша! — перебил я её. — Во-первых, я объезжал нового жеребца на территории поместья. Он оказался чересчур строптив. Во-вторых, я делаю, что хочу, и совершенно не нуждаюсь в чьих-либо разрешениях или одобрениях. Как и в нотациях, кстати.
Суламифь вспыхнула. Чёрные глаза сверкнули, но она сжала губки и секунд десять глядела на меня, нахмурившись.
— Что, даже в моих? — выдала она, наконец.
Я принял удивлённый вид.
— С чего бы мне делать для тебя исключение?
— Ах, вот как! Знаешь, Макс, я думала…
Она запнулась, и я тут же воспользовался паузой:
— Что ты думала? Что твой папа не прав, и мы однажды поженимся? Или что ты для меня особенная, а остальные — просто блажь? Или, может, что тот факт, что я пускаю тебя в свою постель, даёт тебе какие-то права?