8. «Окстьерн, или несчастья от распутства», драма в прозе в трех действиях Д.-А.-Ф.С. Поставлена в театре Мольера в Париже в 1791 году и в Версале на сцене Драматического Общества 22 фримера 8 года республики. Версаль, книготорговец Блэзо, улица Сатори, Восьмой год [1800].
9. «Преступления из-за любви, или исступление страстей». Исторические и трагические новеллы, которым предпосылаются Мысли о романах; с гравюрами. Сочинение Д.-А.-Ф.Сада, автора «Алины и Валькура». Париж, Массе, VIII год [1800].
10. «Автор „Преступлений из-за любви“ Вильтерку, бульварному писаке». Париж, Массэ, IX год [1801].
11. «Маркиза де Ганж». Париж, книготорговец Бешэ, набережная Августинианцев № 63, 1813, 2 тома.
Политические брошюры
12. «Обращение парижского гражданина к французскому королю». Типография Жируара, улица Бу-дю-Монд.
13. «Соображения о способе применения закона». Типография на улице Сен-Фиакр № 2, 1792.
14. «Проект петиции секции Пик Национальному Конвету». Типография секции Пик, улица Сен-Фиакр № 2.
15. «Речь на празднике, устроенном секцией Пик в честь Марата и Ле Пеллетье, произнесенная Садом, гражданином этой секции и членом Народного Общества секции Пик, улица Сен-фиакр № 2».
16. «Петиция секции Пик представителям французского народа». Типография секции Пик, улица Сен-Фиакр № 2. Подписано: «редактор Сад».
17. «Дорси, или причуды судьбы. Неизданная новелла маркиза де Сада, опубликованная по рукописи со справкой об авторе [подписано А.Ф. (Анатоль Франс)]». Шаравэ, Париж, 1881.
18. «120 дней Содома, или школа либертинажа маркиза де Сада». Опубликовано впервые по авторской рукописи с научными примечаниями доктора Евгения Дюрена. Париж, Клуб библиофилов, 1904. [Очень неточная версия рукописи Сада.]
19. «Короткие истории, новеллы и фаблио Донасьена-Альфонса Франсуа де Сада». Опубликовано впервые по неизданной авторской рукописи Морисом Эне. Париж, за счет Общества Философского романа. 1926. [Это сочинение состоит из 24 небольших вещей.]
20. «Диалог между священником и умирающим Донасьена-Альфонса Франсуа маркиза де Сада». Опубликовано впервые по неизданной авторской рукописи Морисом Эне, с его предисловием и примечаниями. [Париж], Стендаль и компания, 1926.
21. «Злоключения добродетели». Текст восстановлен по оригинальной авторской рукописи и опубликован впервые с введением Мориса Эне. Париж, Фуркад, 1930.
22. «120 дней Содома, или школа либертинажа маркиза де Сада». Критическое издание, осуществленное по авторской рукописи Морисом Эне. Париж, С. и К., по подписке среди библиофилов, 1931–1935, 3 тома.
23. «Орел, мадемуазель…». Письма Сада, впервые опубликованные по авторским рукописям с предисловием и комментарием Жильбера Лели. Париж, Издательство Жорж Артиг, 1949.
24. «Тайная история Изабеллы Баварской, королевы Франции». Опубликовано впервые по неизданной авторской рукописи Жильбером Лели (с его предисловием). Париж, Галлимар, 1953.
25. «Венсеннские башенные часы». Неизданные письма, опубликованные и прокомментированные Жильбером Лели. Париж, «Аркан», 1953.
26. «Дневники (1803–1804)». Опубликованы впервые по неизданной авторской рукописи Жильбером Лели (с его предисловием и комментарием). Париж, Корреа, 1953.
27. «Господин из камеры № 6». Неизданные письма (1778–1784). Публикация и комментарий Жоржа Дома; предисловие Жильбера Лели. Париж, Жюйар, 1954.
28. «Сто одиннадцать примечаний к „Новой Жюстине“.» Коллекция «Пустырь», №IV [Париж, 1956].
Комментарии
Садо-мазохизм Сада *
(1) Перевод статьи Жильбера Лели выполнен по изданию: G.Lely. Sade. Etudes sur sa vie et sur sou oeuvre. P., Gallimard, 1967, p. 15–24.
Публикуемый краткий текст известного знатока творчества Сада, впервые опубликовавшего ряд его рукописей (см. Библиографию), Жильбера Лели, интересен тем, что в нем соединились разные виды адвокатуры, с помощью которых тексты Сада преодолевали сознательную и бессознательную цензуру современников.
Во-первых, маркиз де Сад объявляется человеком, «одаренным гениальной научной фантазией», фактическим создателем научной сексопатологии. В предисловии к «Процветанию порока» Лели выражается еще более определенно: «В области дескриптивной сексопатологии маркиз де Сад на сто лет опередил Краффт-Эбинга и Хэйвлока Эллиса; также есть основание полагать, что он предвосхитил… психоанализ Фрейда» (Sade. Les prospérités du vice. P., U.G.E. 1969, p.l 1). В подтверждение называются инфантильный генезис неврозов и амбивалентность сексуальных влечений. Останавливаясь далее на «благородстве научной задачи, поставленной им перед собой еще в Бастилии», Лели считает возможным говорить об открытиях Сада в области гормонологии и патологической анатомии.
Впервые аналогичные идеи стали высказываться применительно к Саду докторами медицины Дюреном, Ойленбургом, Кабанесом и Якобусом в связи с первой публикацией в 1904 году «120 дней Содома».
Дюрен писал об этом произведении как о «непревзойденном по своей полноте даже самим Краффт-Эбингом описании всех когда-либо наблюдавшихся половых отклонений» (E. Duhren. Neue Forschungen Uber den Marquis de Sade und seine Zeit. Berlin, Max Harwitz, 1904, S.278–279.), рекомендуя его читателю как подлинный учебник по психосексопатологии. Причем это была не просто первая попытка описания всего корпуса сексуальных аномалий, но ее автор, якобы, «полностью осознавал выдающееся научное значение этого подхода» (ibid., S.382). Саду приписывалось также непревзойденное по реализму освещение антисоциальных проявлений полового вырождения («предвосхищающее тезис Ломброзо о внутренней связи преступления и сексуальной распущенности» (ibid., S.367)).
«120 дней Содома» предлагались специалистам в качестве незаменимого научного пособия (в чем, собственно, и заключалась цель данной формы адвокатуры): «Ни одна из современных научных работ не содержит такого количества наблюдений в этой области, как основное произведение Сада с его 600 приведенными случаями. В этой своеобразной рукописи следует видеть итог его исследований в данной области… нужно сделать ее доступной по меньшей мере узкому кругу врачей, юристов, антропологов, психологов и других серьезных исследователей» (ibid., S.438).
Между тем следует согласиться с И. Балавалем, написавшим в предисловии к «Философии в будуаре», что предложенное Садом разделение страстей, или вкусов, на четыре вида (простые, бичевания, жестокие, убийства) опиралось на классификацию наказаний в уголовном кодексе его времени, а вовсе не было позаимствовано из современной ему ботаники или зоологии.
Во-вторых, «божественный маркиз» оправдывается тем, что он признается основателем новой морали. Здесь Лели также не является пионером, подобные идеи высказывались еще в XIX веке, например, известным поэтом А. Суинберном. Вот цитата из его письма Уатту: «Я от всего сердца оплакиваю неизлечимое ослепление, удерживающее вас в цепях богини Добродетели. Оно мешает вам по достоинству оценить Великого Человека, которому я обязан возможностью хоть в слабой мере выразить свое отношение к Богу и к людям. Мне не остается ничего иного, как считать, что Бог ожесточил ваше сердце. Иначе нельзя объяснить вашу нечувствительность к поразительным, пусть и несколько необычным, достоинствам Маркиза. Но, как предсказал этот великий автор, настанет время, когда в каждом городе в его честь будут воздвигнуты статуи и у их подножья ему будут приноситься жертвы».
Мнение Суинберна в начале XX века уже не было уникальным, его разделяли Г. Аполлинер (Сад — «самый свободный из людей») и М. Эне, видевший в Саде «противника любого нравственного конформизма», основателя морали свободы: «Многогранное творчество этого либертена посрамит его хулителей, упорно продолжающих видеть в нем вульгарного распутника».
Лели приводит в поддержку тезиса об особой нравственности Сада ряд аргументов биографического порядка. Вот некоторые из них. «Если бы Сад был двойником жестоких героев своих романов, во время Террора он без труда нашел бы средства доставить себе „самые изощренные удовольствия“» (D.A.F. de Sade. Morceaux choisis. P., Seghers, 1948, p. XXXII). Но ничего похожего не случилось: «Вспомним его неслыханно благородное поведение по отношению к Монтреям [теща и тесть маркиза, виновные в его заключении в Венсенне и Бастилии — М.Р.]. Не забудем также, каким бесстрашием надо было обладать, чтобы в эпоху Террора публично выступить против смертной казни.» (ibid. p.XXXI). Не случайно и то, что Наполеон не нашел лучшего места для содержания «самого проницательного героя в истории мысли», чем сумасшедший дом.
В-третьих, Сада оправдывает «поэтический реализм», роднящий его с Шекспиром. Чрезмерность его героев делает его своеобразным писателем-рекордсменом, выделившим в чистом виде квинтэссенцию литературы, возможно даже ее изнанку. Лели ссылается на Жюльетту, которая, пройдя искус Содома, затмевает всех героинь мировой литературы; более того, она посрамляет их, будучи их негативным слепком. «В наготе Жюльетты, как в драгоценной вазе, соединены все женщины истории и литературы…» (Sade. Les prospérités…, р. 12–13).