Эпоха Просвещения искала причины возникновения зла и пути борьбы с ним. Де Сад возвел зло в абсолют, продемонстрировал, как восславленный просветителями разум без труда превращал преступление в наслаждение, а свобода не сочеталась ни с равенством, ни с братством, а, наоборот, швыряла людей в бездну одиночества. В период, когда закладывались основы современного миропорядка, де Сад писал о том, что абстрактные институты, выработанные ради счастья всего человечества, с легкостью оборачивались против каждой личности в отдельности, ибо каждый человек неповторим, каждый наделен одному ему присущими страстями. Правда, у де Сада только преступные страсти считаются естественными, «правильными», а приверженность к добродетелям оказывается «неправильной» и терпит крах. В эпоху грандиозных потрясений, вызванных Французской революцией, наверное, только человек, полностью погруженный в собственный внутренний мир, живущий, согласно созданному де Садом термину, в полном «изолизме», мог поставить такой масштабный теоретический эксперимент по распространению зла, царящего в природе, на венец ее творения — человека. Впрочем, согласно де Саду, в глазах Природы человек значил не более, чем «домашняя муха или таракан». Но эти утверждения нисколько не соответствовали мироощущению самого маркиза, всегда утверждавшего свою уникальность и приходившего в ярость оттого, что никто не хотел этого понять и принять. И это неприятие не добавляло ему счастья.
Многие биографы маркиза, среди которых прежде всего следует назвать имена Мориса Эна, Жильбера Лели, Жан-Жака Повера и Мориса Левера, сделали достоянием общества богатейший документальный материал, относящийся к жизни де Сада: письма, записные книжки, дневники. Появившихся в научном мире новых источников оказалось достаточно, чтобы разрушить предвзятое впечатление о писателе, царившее не одно десятилетие после его смерти. «Это имя известно всем, но никто не осмеливается произнести его, рука дрожит, выводя его на бумаге, а звук его отдается в ушах мрачным ударом колокола» — фраза, написанная Жюлем Жаненом в 1834 году, давно уже вызывает снисходительную улыбку. И все же мы еще долго будем пытаться понять, отчего Донасьен Альфонс Франсуа де Сад сделал делом своей жизни построение величайшей «башни Зла».
Глава I.
БЕЗМЯТЕЖНОЕ ДЕТСТВО
1740 год. Теплым майским днем по аллее, обсаженной с обеих сторон цветущими апельсиновыми деревьями, источавшими пьянящий аромат, медленно шла миловидная темноволосая дама. Пышное платье с кринолином скрывало ее формы, однако тяжелая походка свидетельствовала о том, что женщине вскоре предстоит родить. Аллея была проложена в большом саду, примыкавшем к дворцу Конде, одному из красивейших особняков Парижа, а даму, ожидавшую ребенка, звали Мари-Элеонор де Сад, урожденная де Майе де Карман. Она состояла в штате принцессы Каролины-Шарлотты де Бурбон-Конде, урожденной Гессен-Рейнфельдской, а супругом ее был граф де Сад, конфидент Луи-Анри де Бурбона, принца Конде. С домом Бурбон-Конде Мари-Элеонор была связана кровными узами — она состояла в дальнем родстве с Клер-Клеманс де Майе де Брезе, племянницей кардинала Ришелье, ставшей супругой Великого Конде, прославленного полководца, участника фронды. Нынешний принц Конде скончался в январе, оставив двадцатишестилетнюю вдову с четырехлетним сыном на попечении родственников своего могущественного клана, а своего конфидента без покровителя. Так что престижные связи жены для графа де Сада становились особенно полезными. Собственно, именно из-за этих связей семь лет назад граф де Сад предложил Мари-Элеонор руку и сердце.
Быстро выяснилось, что сердце свое граф де Сад жене отдавать не собирался, ибо еще до сватовства оно было занято юной Каролиной-Шарлоттой, супругой принца Конде, покровителя графа. Чтобы получить возможность беспрепятственно видеться с принцессой, надо было получить доступ в ее дом. И де Сад, которому было уже за тридцать, стремительно сделал предложение знатной бесприданнице мадемуазель де Майе, придворной даме принцессы. 13 ноября 1733 года в часовне дворца Конде в торжественной обстановке состоялась церемония бракосочетания, в результате которой молодожен вместе с знатным родством получил право проживать в квартире супруги, находившейся во дворце его возлюбленной принцессы, которая очень скоро уступила настойчивым желаниям обаятельного поклонника. И все бы складывалось как нельзя лучше, если бы только его собственная жена не была ревнива и не пыталась препятствовать его встречам с Каролиной-Шарлоттой…