С помощью дальних родственников Жан Батист стал вхож в дом принца Конде, одного из первых лиц королевства, и постепенно сделался его фаворитом. Имея должность капитана драгунского полка, он сразу после женитьбы участвовал в кампании 1734—1735 годов в качестве адъютанта маршала де Виллара: с 1733 года Франция пребывала в состоянии войны за польское наследство. Получив от короля должность наместника провинций Брес, Бюже, Вальроме и Жекс, де Сад в 1739 году откупил ее за 135 тысяч ливров. (Для сравнения: пара сапог стоила примерно двенадцать ливров, а должность генерального откупщика немногим более миллиона ливров.) К этому времени граф уже изрядно растратил свое состояние, и цена для него была поистине умопомрачительна. Однако игра стоила свеч, ибо провинции выплачивали наместникам пожизненную ренту фактически «просто так», за то, что они изволили занять эту должность. Ни постоянного пребывания в «своей» провинции, ни разбора каких-либо дел от наместника не требовалось, и он мог, как и прежде, жить при дворе, растрачивая, как ему угодно, получаемые им деньги. Для графа де Сада сумма доходов от наместничества составляла немногим более десяти тысяч ливров в год, что при его годовом доходе в восемнадцать тысяч ливров и склонности к расточительству являлось неплохим подспорьем. С должностями наместников обычно расставались неохотно, тем более что король жаловал эти должности только лицам привилегированным.
Граф де Сад мог по праву считать себя избранником: щедро одариваемый женским вниманием, фаворит влиятельного клана Конде, успешно совмещавший военное поприще с дипломатическим, он быстро продвигался по карьерной лестнице. Всесильный министр Людовика XV кардинал Флери высоко ценил дипломатические таланты графа. В 1730 году Жана Батиста назначили послом Франции при русском дворе, но смерть Петра II и смена политического курса при Анне Иоанновне помешали его поездке в Россию. Де Сад получил конфиденциальное поручение в Лондон, с которым успешно справился. А через несколько месяцев после рождения сына он узнал о своем назначении полномочным послом при дворе курфюрста кёльнского, архиепископа Климента Августа. Германские князья не обладали ни обширными территориями, ни полной политической независимостью, поэтому назначение в одно из прирейнских княжеств считалось не слишком завидным, но тем не менее оно было сопряжено со всеми посольскими привилегиями и специальным бюджетом, что для де Сада было немаловажно. Французский двор выступал законодателем европейских мод, и правительство считало, что жизнь французских посольств должна быть обустроена со всей подобающей представляемой ими стране роскошью. А граф де Сад умел красиво тратить деньги. И когда Донасьену было семь месяцев, отец его отбыл в Кёльн. Возможно, если бы покровитель Жана Батиста был жив, он бы получил более завидную должность.